Часть третья. Глава 10

Жаркий климат
Наблюдая за двумя охранниками из окна, взмокший Чеширски допил ещё одну бутылку воды, но, увы, даже это уже не помогало от чёртовой жары. Он закрыл окно и посмотрел на Джереми. Было забавно видеть, как этот старый барсук пытается влезть в бронежилет.
— Ну что? Как я выгляжу? – спросил барсук, пытаясь опустить бронежилет до пояса.
— По-идиотски, – буркнул Бар и сел за стол, подставляя под вентилятор лапу. Весь этот план с набегом на одну из местных наркотических фабрик изначально показался ему чем-то неправильным, но теперь, когда до нападения осталось меньше двух часов, он уже почти верил в его безумие. Но больше его угнетало, конечно, не это.
Он посмотрел на Джереми. Более неуклюжего боевика и представить было нельзя. Старый, толстый, медлительный. Что он вообще тут делает? Как он попал сюда? Он ведь журналист, причем – лучший в своем деле. Так зачем он надел бронежилет, который так сдавил его, что дышать трудно? Что ж, ответ прост. Его лучший друг – Бар Чеширски. Вот она, подлинная причина всего этого.
А ведь старик – единственный, кто остался из того прошлого, за которое он так цепляется. Больше нет никого. Жанни, родители – все остались там, в мертвой тишине воспоминаний. Может, именно поэтому он притащил его сюда? Для того, чтобы Джереми погиб ради его безумной мести?
Так, может, Харчи был прав? Может, все они действительно умерли только из-за него? Неужели сейчас сложно понять, что этот старый барсук не годится для стрельбы по бандитам? Что вероятность того, что он словит пулю, приблизительно равна восьмидесяти процентам? Святая Кошка, да он и сам это понимает и, тем не менее, напяливает этот дурацкий бронежилет.
— Нет, Джереми, ты остаешься здесь, – наконец сказал Бар, убирая лапу от прохладной струи воздуха, – будешь нас отсюда подстраховывать, Ганс даст тебе винтовку с оптикой, так что польза от тебя будет.
— Да пошёл ты, – пробубнил Джереми, вертясь в бронежилете, словно девица в свадебном платье. – Буду я ещё всякое малолетнее говно слушать. Ганс, а полегче нет ничего?
— Только это. И то скажи спасибо, что хоть такие достал. Самый большой и легкий размер, специально для тебя.
— Нет, я не верю, что это лучшее, что могла придумать армия, ей же столько денег переводят, должно быть что-нибудь полегче.
— Легче только костюмы от Гуччи. Их, конечно, тоже можно надеть, но только сверху. Я хоть и выбрал, где зверят поменьше, но шанс, что может прилететь пару граммов свинца очень большой. Местные любят «Uzi» который кучно сыплет мелким горохом. Так что, если первыми заметят, пиши пропало. А у нас, как я понимаю, докторов в команде нет.
— Ни санитаров, ни докторов, ни профессоров, только спятивший коп и журналист, – грустно подытожил Бар.
— Эй, ты чего скис? – по-отечески положил ему лапу на плечо Джереми. – Ты давай, держи нос.
— Все нормально, – сказал Бар, горько улыбнувшись, – Пойду, вздремну. Разбудите меня, как придет время.
Закрывшись в спальне, он упал на кровать и включил вентилятор. Казалось, он должен был радоваться, его план наконец-то обретал черты, но всё же, он только теперь понял, как было глупо привозить сюда Джереми. Старик только и думает, как отдать свои последние силы, чтобы хоть как-то ему помочь.
Бар улыбнулся, а ведь он отчетливо помнил, как они впервые встретились. Это было сразу после того, как он получил свое первое дело. Дело о мёртвой крысе. И, кстати, тогда тоже было жарко. Он даже думал, что это была единственная причина, по которой ему запомнится его первое дело. Он получил его, когда был молодым, только что окончившим академию котярой, который думал лишь о новых звездах и капитанском кресле.
Бар закрыл глаза. Несмотря на то, что это было так давно, он помнил каждую деталь того дня, ведь мало того, что он с отличием окончил академию, так ещё и получил распределение в самый бандитский район города, где вероятность получить мокрое дело была крайне высока. А что могло быть лучше этого для такого молодого специалиста, рвущегося в бой?
Синий отдраенный костюм сидел на нем как влитой. Он очень следил за этим. Ему казалось, что только так и должен был выглядеть настоящий полицейский кот. Это уже потом он надел свое серое невзрачное пальто и помятый серый костюм, продержавшийся баз малого лет десять, а то и все пятнадцать. Но это уже потом, а в то прекрасное утро детектив Бар Чеширски выглядел просто шикарно.
Участок, открытые настежь двери. Бар вспомнил, как ещё задержался на лестнице, осматривая здание, уже в то время старое, с подсыревшей, частично почерневшей краской. Но разве это могло хоть как-то снизить эйфорию у молодого детектива? Нет, только лишь усилило. Ведь для настоящих копов комфорт не обязателен.
Держа в руках документы, Чеширски вошёл в здание и, стараясь не выглядеть новичком, постарался скрыть сковавшее его волнение. Он попал в самый час пик, в помещении было душно и накурено. И, всё же, это нисколько не мешало полицейским работать. Казалось, они просто не замечали этого.
— О, новенький, – улыбнулась дежурная лейтенант-лисичка, не отрывая глаз от бумаг. – Иди сюда, а то так и застрянешь в дверях.
— Я уже был здесь, мэм.
— Да, да, понимаю. Знаешь, куда идти?
— К капитану, мэм.
— Перестань, какая я тебе мэм, зови меня Руди, – она подняла голову и улыбнулась. – Давненько к нам коты не заглядывали, особенно такие шикарные.
Чеширски невольно расплылся в улыбке.
— Спасибо.
— Ну-ну, не стоит так реагировать, – усмехнулась Руди. – Так, тебе на второй этаж. Видишь ту серую дверь?
Чеширски поднял мохнатую голову и посмотрел на кабинет капитана. Слава у этого дикобраза была своеобразная, говорили, что он просто обожал кидать новичков в самое пекло, рассуждая, что «хороший коп всегда выплывет из темной воды».
— Вижу.
— Тебе туда. И поспеши, пока у капитана хорошее настроение.
— Спасибо, мэм.
— Руди.
— Спасибо, Руди, – подмигнул ей Чеширски, направляясь наверх.
— Однако, – покачала головой Руди и снова занялась документацией.
Встав у двери, Чеширски ещё раз осмотрел костюм. Ни одной складки, ни одного мятого уголка, даже тени на нем выглядели так, как будто их создали нарочно. Собравшись с духом, Бар постучал, отчего незапертая дверь открылась, устало впустив его внутрь.
— Какие люди, ты кто, парень? – спросил его седой дикобраз-капитан, расчищая от иголок стол. – Новенький?
— Да, сэр, только что выпустился. Бар Чеширски, – отчеканил он.
— Чеширский?
— Нет, сэр, Чеширски.
— Чеширски. Что-то припоминаю… Ах да, это, кажется, ты все уши прожужжал Адсу, набиваясь к нам. Скажу честно, это очень неожиданно, обычно от нас бегут, как от северной лихорадки.
— Сэр, я всегда считал своим долгом защищать наш город. А тридцать шестой участок слывет самым сильным по раскрытию дел, здесь лучшие профессионалы в городе, сэр.
— Надо же, так действительно говорят?
— Да, сэр.
— Поражен. Думал, нашу тихую работу никто не замечает. Так, где ж карандаш-то, черт, вечно пропадает… Да ты садись, у нас тут просто всё, – пробубнил капитан, опуская небольшие очки на маленький нос. – Ах, вот ты где, хм, как всегда под носом. Ну что, какие планы?
— Пока никаких. Это мой первый день.
— Понимаю. Место показали уже?
— Пока нет.
— Ну, это не к спеху, подойдёшь к Руди, она покажет всё. Слышал про детектива Хайнлайна?
— О да, сэр. Он раскрыл дело маньяка-носорога. И это только одно из его громких дел.
— Да, да, да, и он только что освободил стол. Хороший детектив, но возраст никого не щадит. Ни его, ни меня, – задумчиво сказал дикобраз.
Тут на столе у капитана зазвонил телефон, он устало поднял трубку и тут же посмотрел в стекло кабинета. Затем ухмыльнулся и коротко бросил: «Пусть войдёт».
— Значит, говоришь, готов к войне с бандитизмом?
— Так точно, сэр.
— Хорошо. Ого, а вот и господин журналист собственной персоной, – улыбнулся капитан, смотря за спину Чеширски. – Как же хорошо, что ты не забыл старика. Куда уж нам до звезд журналистики, а?
Чеширски оглянулся и увидел крупного барсука в великолепной тройке, с длинными волосами, густо болтавшимися сзади. Барсук неодобрительно посмотрел на Бара, затем перевел взгляд на капитана.
— Освальд, мы могли бы остаться наедине?
— Незачем, я примерно догадываюсь, зачем ты пришел, так что можно и при нашем молодом полицейском, – улыбнулся капитан.
— И что скажешь?
— Да что сказать, после того, как ты столь неудачно лажанулся с сенатором, мне прямо-таки всю макушку отбили, ты же стольким дорогу перешел. Так что я теперь и не знаю, ведь многие парни только и ждали твоего промаха.
— Освальд, мне не нужно объяснять про мою неудачу, я и без тебя всё прекрасно понимаю. Но ты мне должен и потому поможешь.
— Вот видите, Чеширски, как у нас тут журналисты себя ведут? Никакого уважения к чинам. А в газетах один черт, что мы кого-то прижимаем, – улыбнулся капитан, откатываясь в кресле. – Что-нибудь ещё?
— Да. Скажи своим патрульным, чтобы были мягче. Они меня к Барбаре вообще не подпускают.
— Ну, вообще-то, мне напрямую сказали с тобой поменьше общаться, скажи спасибо, что я тебя вообще сюда пустил. Теперь твое журналистское удостоверение не более, чем бумажка, так, клееночка. И я тебе, как товарищу, настоятельно рекомендую забыть о деле Барбары, тебе туда вход заказан. Никаких комментариев ты от неё больше не получишь.
— Неужели всё так плохо?
— Ага, но ты не переживай. Как-никак, мы друзья. Старик Освальд помнит добро. Правда, я, конечно, не могу дать тебе те же возможности, как и прежде, но есть другой вариант, куда более продуктивный.
— Какой же? – подозрительно сощурился Джереми.
— У меня тут крысу в канализации потушили. Недавно совсем, только вот остыть успела, – усмехнулся капитан, кидая папку на стол.
— Крысу? – переспросил Джереми, подходя к столу. – И кто ведет дело?
— Бар Чеширски, вот он, перед тобой.
— Да ты издеваешься? – скривился барсук, поднимая папку. – Постой, это же бомж. Освальд, ты что? Ты предлагаешь мне бомжа? Ты что, совсем из ума выжил?
— Вы как разговариваете с капитаном? К тому же, убийство не различает ранги, – резко поднялся Чеширски.
Капитан откинулся на стуле и довольно развел руками.
— Совершенно согласен с Чеширски, у убийств нет рамок. Бомж это или политик – смерть равняет всех. Что скажете, Чеширски? Возьметесь за расследование?
— Конечно, сэр. И спасибо за оказанное доверие, – отчеканил Чеширски, забирая папку из рук Джереми.
— Ого, огонь в глазах, ясность в слове. Вы мне нравитесь, Чеширски. Уверен, вы справитесь с этим делом.
— Конечно, сэр, только, как мне кажется, я могу обойтись и без вашего друга. Он журналист, а, насколько мне известно, их нельзя подпускать к таким делам. Вечно всё переворачивают в своих репортажах.
— Вы просто молодой ещё, Чеширски. Джереми хороший журналист, который нам не раз оказывал услуги. Помните, настоящий коп должен находить язык со всеми, даже с теми, кто изначально ему не очень симпатичен. Так ведь, полосатый?
— Освальд, я тебе это припомню.
— Ой, давай не нуди. Потом мне ещё спасибо скажешь. Там, кстати, у него куска голени не хватает, вроде как отрезали, или, быть может, отгрыз кто, так что дело с изюминкой.
Бар посмотрел на барсука. В его глазах читалась обреченность. Журналист скорчил мину и мотнул головой. Тогда ещё у него была большая густая шевелюра, которую он периодически завязывал в аккуратную короткую косичку.
— Ну, ты что там? Уснул? – словно сверху раздался голос Джереми.
Чеширски удивленно посмотрел на журналиста, но его уже не было, равно, как и капитана. Затем послышались глухие удары, после чего кабинет рассыпался, словно карточный домик. Чеширски открыл глаза. Всё же, из некоторых снов ему очень хотелось не возвращаться.

© Даниил Дарс


Читать бесплатно

^ Вверх