Ящер, приятный во всех отношениях. Гл. 18

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

В храме Трех Стихий

 

— Куда мы летим? — устало спросил я у Леота, сгорбившегося на краю Сириуса.

— Ищем фею, — негромко ответил он, сосредоточенно разглядывая пластающийся под нами мертвый город, — пока не найдем, пока не свершится Обряд, я не смогу успокоиться.

— Какой Обряд? Ты нашел Кольцо, так что еще нужно? Кстати, как все прошло?

— Сколько вопросов! — протяжно произнес волшебник. — Прошло все очень даже неплохо. Прорицание отделяли от меня во сне, и его пророчество о тем, что скоро оно (или я) отоспится, полностью сбылось. Не понимаю, каким образом призраки собираются выудить из него информацию о чем-либо, но нас это уже не касается, не так ли, Евгений? Главное — сиргибское Кольцо! — он гордо оттопырил окольцованный указательный палец.

— Кольцо у тебя. Зачем же искать фею?

— Ах, если бы все было так просто!.. — воскликнул чародей. — Но, к сожалению, моя жизнь и жизнь мерзостной Кюс крепко связаны с Кольцом и друг с другом. Убьют ее — погибну и я, убьют меня — умрет и крылатое насекомое. Если же расплющат Кольцо…

— То что будет? — неучтиво перебил я.

— А тебе какая разница? — подозрительно поинтересовался он, бережно спрятав кольценосную руку в складки плаща.

— Просто любопытно. Дело в том, что с подобным предложением ко мне обращался смертоименный предводитель кларесов, —  миролюбиво объяснил я.

— Расплющить Кольцо?! — переспросил магистр. — Губа не дура у безобразного клареса! Если расплющить Кольцо, то погибну и я, и насекомое. Да, губа не дура! Чтобы разорвать эту тройную зависимость, нужно собрать вместе меня, фею, Кольцо и совершить Обряд.

— Но зачем это кларесам? Ведь ты хочешь предотвратить Вторжение на Землю, а они стремятся к тому же.

— Может быть, что-то изменилось в их планах? Заключили союз с новым главой Братства чародеев, например, — предположил Леот. — Или еще что-нибудь тактическое. Они всегда были мастерами интриг.

Древний каменный мертвец недвижно и молчаливо распластался под клубами нашего облачка. Низкие дома, позелененные восходом, походили на заплесневевшие хлеба.

— Так мы ее не найдем! — сказал я, немного погодя. — Мне кажется, что лучше пройтись по городу.

— Пешком? Неплохая идея! — громогласно одобрил волшебник.

— А если Кюс вообще нет в Сиргибе? — предположил я.

— То мы отыщем ее по дороге в черный замок, — завершил он. — Предотвращение Вторжения — дело хлопотное, и кончиться оно может моей, а значит и ее смертью. Хоть мозгов у насекомых и нет, чувство самосохранения развито отменно. Найдется, куда ей деться…

Сириус мягко плюхнулся на серую мостовую, нечаянно породив взрыв легчайшей мелкой пыли, озвученный вскоре нашим дружным чиханьем. Прочихавшись и отпустив основательно посеревшего облачного пса, мы пошли по городу, осторожно вонзая ноги по щиколотку в пылевой погребальный покров. Он чрезвычайно походил на свежий морозный снег, еще не придавленный настом, рыхлый, но не скрипящий, подобно крупнозернистому пенопласту, трущемуся о корявое дерево только для того, чтобы кто-то лимоновкусительно скривился я зажал напряженными ладонями вянущие уши.

Из-под пыли, превращаемой ногами в тонкие войлочные стельки, исходил чудовищный холод, и мы не подпрыгивали, не притоптывали только потому, что боялись поднять ее в воздух и расчихаться. Мы заглядывали во многие приплюснутые дома и неизменно находили там выложенный красными каменьями очаг и пару скелетов.

— Женский и детский, — услужливо объяснял чародей. — И вообще, вся жизнь сулитов необычайно строго регламентирована. От времени вкушения пищи до времени зачатия ребенка. За это и поплатились.

— Но чем же вызвано, такое?.. — начал я и потрясенно смолк.

— Верой в Сирмиду, триединую богиню огня, воды и ветра, помешанную на пунктуальности и нещадно карающую таких как я с тобой растяп руками жрецов. Нашли кому поклоняться! — презрительно добавил он.

— Десятка два домов осталось осмотреть! — заметил я. — Ты и впрямь надеешься найти Кюс, бродя по городу и совершенно не прячась?

— Конечно! — убежденно ответил магистр. — Увидев нас, она сама прилетит, будь уверен. Кста-ати, — протянул он, прихлопнув себя по лбу, — ты ведь, кажется, связан с феей телепатически?

— Односторонне. Знаю только, что она жива.

— Это я и сам знаю! Ну-ка, подойди ближе, нагни голову. Как же я сразу не подумал, ведь элементарная вещь, а я не подумал… Стой спокойнее! Понимаю, что неприятно. Похоже, она там. Позеленело пятно? Слава Гекате!

Волшебник, подрагивая всем телом, отлепил пальцы от моей головы и облегченно выдохнул:

— Кюс находится в храме. Вон, до него полсотни шагов.

— Ты говоришь о той серебристой горке? — поинтересовался я, указав на нее рукой.

— Да. Только это на горка, а купол. Основная часть храма, как мне говорили, подземная, — произнес алхимик, направляясь к убежищу феи.

Я представил махину цирка, провалившегося по купол под землю, и картинка получилась сходной.

-Леот, значит, ты ни разу не был в храме? — полуутвердительно полюбопытствовал я, следуя за ним.

— Конечно! В храм Трех Стихий чужаков из пускали. Скажи мысленно насекомому, что мы узнали, где оно прячется. Пусть вылетает навстречу.

Я промыслил фее указание Леота, но она так я не появилась.

Купол оказался серебряным, и ни одна пылинка не смогла улечься на его сверкающем боку. От подножия к вершине, на которой, нарушая симметрию, топорщился откинутый люк, толстое серебро проели семь полос углублений для ног. Они идеально подходили волшебнику, но мои лапищи туда не влезли, и мне приходилось ползти на брюхе, цепляясь за углубления лишь руками и хвостом. Черная дыра входа приглашающе зияла, и нам ничего не оставалось делать, кроме как принять лукавое приглашение. Обхватив руками и ногами серебряный гладкий столб, приваренный к дыре, мы заскользили по нему вниз.

Мне скольжение сквозь тьму показалось бесконечным, и пол храма возник под ногами лишь тогда, когда я совсем было отчаялся с ним встретиться. Чародей, съезжавший за мной, рухнул мне на плечи. Вдруг все вокруг прониклось нежным светом, и мы оторопело разглядели семерых совершенно материальных сулитов в зеленых, плащах. Выточенные из черного блестящего камня пики в их руках были направлены на нас.

А на тощем плече одного из них, точно пиратский попугай, сидела Кюс и самодовольно болтала крохотными ножками.

— Так-то вот! — назидательно молвила она. Будете теперь знать, презренные людишки, что и крохотная… крохотная… — фея сконфуженно вспорхнула и стремительно облетела вокруг столба, разборчиво бормоча: — Как же так?.. Ведь я всю ночь репетировала… Маленькая… Крохотная… Короче говоря, — подытожила она свою речь, зависнув перед беломраморным лицом Леота, — победила я тебя, длинноносый колдун!

Воспаленная краснота, словно метко брошенный тухлый помидор, растеклась по его физиономии, сожрав каменную маску. Но алхимик не нарушил гордого, а может, просто испуганного молчания, лишь бойкая судорога дернула вниз влажный кончик его рта.

— Кюс, — обратился я, вжимаясь в столб, но блестящее острие пики, плотно приставленное к моему горлу, последовало за мной, — где ты откопала этих разбойников?

— Здесь, в храме, — охотно ответила она, усевшись на древко смертоносной пики, и, пока меня и волшебника грубо обезоруживали, рассказала нам короткую, но поучительную предысторию нашего пленения.

— Итак, все по порядку. Улизнула я из оракуловой норы и полетела к ближайшему лесу. Удалившись достаточно, я захотела послушать, что думает друг Евгений, потому что моя коллекция русских ругательств была очень мала. Моя пропажа к тому времени обнаружилась, коллекция пополнилась и, кроме того, я узнала, что вы собираетесь раздобыть Кольцо. Вернулась в город, чтобы устроить засаду, сразу же устремилась к храму и не ошиблась в выборе. Люк открыть мне не удалось, но слой серебра, везде толстый, в углублениях для ног был тонок — не толще человеческого пальца. Я без труда проплавила его при помощи огненного Знака. В храме я увидела этих сулитов. Они неподвижно лежали в лучах огромной гептаграммы — да вы и сами ее скоро увидите. Оказалось, что в спячку залег не только оракул, но и семь жрецов богини… Как уж ее? Разбудила их и наплела, мол, скоро сюда придут двое, так они заодно с призраками. Хватайте их, ребята! Хороша ловушка?

— Хороша! — просипел я. — А ты не боишься говорить при них о своей неискренности?

— Они не понимают русской речи. Но мы нашли с ними общий язык.

— Какой, если не секрет? — хрипло просыпал магистр, расставив руки, чтобы дать жрецам возможность исследовать складки его плаща и широкие рукава в поисках оружия.

— Секрет! — оскорбительно вякнула фея.

— А убьют меня до совершения Обряда или после? — полюбопытствовал он, поднимая руки выше так, что свободные рукава скользнули вниз, обнажив их жилистую сущность.

— Конечно, после! — недоуменно ответила она.

— Хорошо, хоть это не секрет, — мрачно обрадовался чародей, и голубая молния с треском возникла между его руками. Но одна из них была мгновенно пронзена каменной пикой, мягко  вошедшей в костлявое предплечье, и сияющая молния криво отлетела назад. Она мигом всосалась в серебряный столб и провалилась в землю, по пути доставив мне мгновенное удовольствие восседания на электрическом стуле.

Или чешуя моя почти не проводила электричества, или действие его длилось слишком мало, или было еще что-то, но я остался жив; меня лишь сильно тряхнуло, отчего пика слегка царапнула по горлу, соскоблив несколько чешуек. Леот заливисто взвыл и с несомненным чувством прошипел по-эллински длинную фразу, содержащую, вероятно, какую-то народную мудрость.

Во избежание повторения подобного природного явления нам быстро и крепко сковали руки за спинами серебряными кольцами, соединенными короткими толстыми цепями. Если бы не материал, из которого они были сделаны, я бы легко спутал их с наручниками, но зная, что серебряных наручников не бывает, назову массивные украшения браслетами.

Алхимику туго перевязали дырявую руку какой-то не шибко чистой тряпицей и, подгоняя ударами пик, вынуждавших Леота смешно подскакивать, нас вывели из маленькой круглой комнаты со столбом посередине. Недолгий путь, обрамленный нежными трелями музыкального языка сулитов, окончился в длинной прямоугольной зале. Она выглядела довольно неопрятно, под ногами  хрустели пористые ошметки чего-то давно засохшего. Из грубых серокаменных стен ровным рядом торчали большие ржавые кольца. К двум из них была прикована одинокая пара скелетов, а к двум другим приковали нас. И вообще, это неприятное помещение, освещенное несколькими свежими факелами, чрезвычайно походило на грязную заброшенную конюшню с пустыми стойлами.

Возле скелетов грудились россыпи мелких костей, на которых возлежал скелет огромной крысы. Мне представилось, как жрецы запирают тяжелую дверь тюрьмы и впадают в летаргию, а два узника и армада крыс оказываются наедине. Сначала крысы сожрали несчастных сулитов, тщательно  обглодав их кости. Далее принялись друг за друга, пока в живых не осталась последняя, самая сильная крыса. И она умерла от голода на пирамиде косточек своих собратьев, и плоть ее истлела.

Цепочки наших браслетов привычным движением пропустили в настенные кольца и, позевывая после четырехвекового сна, сняли с пальца алхимика сиргибское.

— Чтобы ты, чего доброго, не помер раньше времени и меня за собой не утащил, — доступно объяснила ему фея.

Железная дверь, ржаво визжа, закрылась, засов с мучительно долгим скрежетом вполз в свое гнездо, и мы, сами того не желая, синхронно задрожали. Оковы наши забренькали о кольца, будто цепи привидений.

— Что с нами сделают? — тихо спросил я.

— Известно что, — сипло ответил волшебник. — Меня, думаю, сейчас отведут, чтобы мы с насекомым совершили Обряд. К вечеру мы станем свободными друг от друга. Тогда, вероятно, мне и тебе, Евгений, отрубят головы. Тела наши нарежут на мелкие кусочки и принесут в жертву богине Сирмиде. Неплохая перспектива, не так ли?

— Ужасная! — прохрипел я. — Но откуда ты все знаешь?

— Рассказывал когда-то сулит, чудом бежавший из храма. Он потом стал моим учеником. Можешь мне поверить, сведения верные.

— А освободиться мы никак не можем? — с надеждой прошептал я.

— Попробуй-ка поколдовать в серебряных кольцах! — предложил он и, грустно наблюдая за моими потугами, резюмировал: — Знают, псы, как с чародеями обращаться!

Я взбешенно хлестнул мясистым хвостом и жалобно взвизгнул, отбив его о мрачную тюремную стену. Потом долго наблюдал, как на обнажившуюся кровоточащую плоть наползают мягкие оранжевые чешуйки, как они твердеют…

— Эврика! — весело воскликнул волшебник, покосился на дверь и, не скидывая с хитрого бородатого лица сатирической ухмылки, горестно всхлипнул: — Нет, и эта идея несбыточна! Никогда нам не выбраться из храма!

Магистр безысходно топнул и бренькнул цепью о кольцо, неимоверно тужась, чтобы не засмеяться. Как видно, он сходил с ума.

«Сам ты сходишь с ума! — раздался во мне его хохочущий голос. — Я отыскал превосходный выход из нашего затруднительного положения! Только выражай свою безумную радость мысленно. За дверью наушничает один из жрецов. Быть может, он понимает русскую речь, но, скорее всего, подслушивание — обязательный ритуал, неисполнение которого влечет гнев Сирмиды. И все-таки не будем рисковать. Слушай же!»

И я услышал гениально простой план. Однажды во время беззвучного рассказа я не сдержался и выкрикнул:

— Отчего же они не смогли раньше, четыре века назад?

«Заткнись! — разъяренно телепатировал Леот и, немного успокоившись, ответил: — Они подчиняются тому же правилу, что и вампиры: не могут проникнуть в помещение, пока их не пригласят изнутри. Ну, как план? Главное теперь — тянуть время».

Мы пробездельничали около получаса, пока не заскрежетала ржавая дверь и объезженный феей сулит не увел алхимика. Довольно долго я одиноко стоял, мечтая о грядущем освобождении, потом устало сел на хвост, стянул крылом густую паутину со стены и блаженно заснул.

 

***

— Просыпайся, Евгений! Проснись же, чешуйчатый урод! — назойливо, как сигналы «не забудьте выключить телевизор», пищало у меня под ушной щелью.

С неимоверным усилием я обнажил заспанные глаза и резко вскинул голову. Круговерть ненужных мыслей и красные треугольники перед глазами мгновенно всосались в каменную стену, извилисто треснувшую от немилосердного удара. Жалобно застонав, я покосился на голос и увидел фею, часто машущую крылышками с участливой миной на рожице. Позади нее железная дверь приоткрывалась на тонкою щелочку, в которой я не заметил ничьих любопытных глаз. В грязной тюрьме не было никого, кроме меня и Кюс.

— Чего надо? — грубо спросил я, заметив, что она опоясана сиргибским Кольцом.

— Грубить потом будешь! — нежно проворковала фея. — А сейчас нам надо сматываться отсюда.

— А Леот где? — подозрительно поинтересовался я.

— Что тебе до Леота?! Себя спасай! Ну хорошо, хорошо! Обряд прошел успешно, Кольцо теперь — просто обычное кольцо. Ношу его так, на память. Тяжеловато, но красиво.

— Где Леот? — прорычал я, зверея подстать своему облику.

— Ах, Леот… Его готовят к жертвоприношению и сейчас придут за тобой.

Я вскочил на ноги, и к потревоженным в браслетах рукам прилила дергающая, пульсирующая боль, заставив пеня дико взвыть. Отсиженный хвост едва разогнулся.

— Как, уже готовят?!

— Да. Я усыпила сулита за дверью и принесла ключ от наручников. Вот, он лежит у тебя под ногами. Пусти, я сниму кольца.

— Куда они дели мой меч? — ревел я.

— Забирать оружие нет времени. Фу, наконец попала в замочную скважину.

— Как же без оружия освободить волшебника? Сама подумай. Долго ты там будешь копаться? — нетерпеливо разбрасывал я вопросы, заметив, что движение у меня за спиной прекратилось.

— Ты не освободишь длинноносого, — спокойно и уверенно заявила фея.

— Отчего же? — удивился я.

— Оттого, что сейчас мы полетим к выходу из храма, потом минуем Сиргиб, а дальше — лети, куда пожелаешь, и, быть может, я составлю тебе компанию.

— А если я откажусь? — мрачно произнес я, с наигранной непринужденностью почесавшись шипом хвоста.

— Тогда останешься здесь, и тебя принесут в жертву богине, — ответила она победным голосом.

— Я остаюсь! — решительно уведомил я.

— Но… как же так? Ты ведь не можешь… — ошеломленно замямлила она и смолкла.

— Могу. Улетай, а то я хочу прислониться к стене. Раздавлю ненароком.

— Да о чем ты думаешь?! — визгливо вскрикнула Кюс, бросив ключ на пол, и, нервно треща крылышками, вылетела из-за моей спины. Уперев руки в боки и нахмурившись, озадаченно повторила: — Правда, о чем? С недавнего времени я не слышу твоих мыслей.

— А я не вижу пятна, — признался я. — Как видно, Леот повредил что-то, когда при помощи нашей связи искал тебя. Слава Богу!

— Повредил так повредил. Кстати, ты помнишь, что должен исполнить мое желание? Ты пообещал в городе рыжих карликов, как компенсацию за съеденный порошок. Так вот, я хочу, чтобы ты оставил Леоторсиуса здесь и улетел со мной.

— Придется остаться должником. Этого твоего желания я не исполню.

— Но ты не можешь оставаться, если я… Помнишь, тогда, в деревне?.. Я поджарила дочь вождя, ту модницу с красной лентой на шее, вовсе не потому… Я не думала, что она хотела, тебя съесть. И вообще… — взволнованно закончила она, скромно опустив просительный взгляд на мой мечущийся, как стрелка метронома, хвост.

Я скофуженно наблюдал за хвостовыми движениями. Надо же, дошел! Дошел до той части повествования, какую в большинстве книг прочитываю лишь мельком, краснея и недоумевая. Крохотная восьмисотлетняя фея неумело признается в любви огромному пятнадцатилетнему монстру. Нет, это не мир, а сумасшедший дом!

— Сейчас сюда придут, — тихо произнес я, — так что, лучше улетай.

— Но я читала толковый словарь русского языка, там на букву «л»… И в блюдечке видела… Я сравнивала, мое чувство точно такое.

— Жрецы, наверное, уже идут за мной. Уматывай! Меня не интересует, на сколько маленьких кусочков смогут разрезать твое тело.

— Я… — начала она, но я сразу же перебил.

— Скажи лучше, сколько лун взошло?

— Перед тем, как я прилетела к тебе, всходила вторая. Я люблю тебя, — как бы между прочим добавила Кюс.

— А я тебя — нет! — рыкнул я, в дикой усмешке оскалив острейшие клыки. — Убирайся отсюда, крылатая извращенка! Такое слово на букву «и» было в словаре русского языка?

Ничего не ответив, она стремительно полетела к дверной щели. Сиргибское Кольцо не пролезло в щель и, соскочив с феи, звеня, подпрыгнув пару раз по полу, подкатилось к печальной пирамиде крысиных костей и там успокоилось.

«Интересно, откуда семьсот лет назад мог взяться современный саловарь?» — подумал я и почему-то шумно вздохнул.

К железной двери с тощей щелкой выхода на свободу шаркали неторопливые шаги, потом смолкли у нее, наверное, наткнувшись на спящего у незапертой темницы, и поспешно ворвались в тюрьму, прирастая к ногам трех жрецов. Я заметил откровенное недоумение в широких сулитских глазах с оранжевыми радужками и неистово расхохотался.

«Вероятно, желтая луна взошла полностью и теперь очередь за красной, а там… Йо-хо-хо!» — весело думал я, наблюдая за отчаянными попытками пленителей найти ключ от браслетов, придавленный к полу моей ногой. Пока их кропотливые поиски успешно завершились, прошло немало времени.

Недолгий путь из темницы в круглую комнатку, где меня дожидались остальные жрецы и Леот, пролегал через церемониальный зал, сотворенный в форме египетской пирамиды. На огромной высоте, в той точке, куда стягивались серебряные своды (один, кстати, с дыркой — вот что негодница фея натворила!), сиял гигантский желтый многогранник.

Пол зала походил на чешуйчатый бок рыбы с начерченной на нем гептаграммой, в центре которой проклюнулась самая натуральная, изрубленная, точно колода мясника, плаха. Видимо, в лучах именно этой звезды впали в летаргию семеро сулитов. На каждом из трех ребер зала-пирамиды висело нечто, похожее на кормушку для птиц, сделанную из молочного пакета. И каждое прозрачное нечто заперло в себе одну из стихий богини, распластав под собой серокаменный алтарь. Так и раскачивались на тонких цепях пирамидка плещущейся воды, красная пирамидка прожорливого огня и беспокойная пирамидка темного ураганного ветра.

Наша процессия остановилась перед полукруглой дверью, и один из жрецов, словно кот, семь раз царапнул по ней. Нам сразу же отворили, и я оказался в круглой комнатке, про которую уже упоминал. Тяжелый приторный аромат плескался в мутном воздухе; обнаженный Леот, расписанный, точно матрешка, в унылой позе полулежал на длинной каменной скамье. Жрецы деловито помешивали в плоских чашках краски и благовония.

«Попробуй! — раздался в голове голос волшебника. — Мне кажется, пора».

Я попробовал, но ничего не произошло. Рано. Пришлось пройти унизительную процедуру раздевания. Некоторое время сулиты постояли передо мной в нерешительности. Понятно, тело ящера им вряд ли приходилось расписывать. Но потом, посоветовавшись и решившись, проворно и сноровисто разрисовали мою морду, грудь, спину. Одному из них я ухитрился откусить палец, и рисовальщиков стало меньше. Пока я жевал, хрустя и смакуя, они то и дело ошибались в росписи, нервно и кропотливо переделывали ее. Наконец, смазав мою шею благовониями и оживленно поспорив насчет хвоста и крыльев, жрецы оставили эти непривычные члены без автографов и усадили меня сушиться рядом с алхимиком.

«Не пора ли?» — телепатировал он.

— Нет, — озлобленно ответил я. — Пробовал, но не выходит. Слишком уж долго ползет на небо красная луна!

Служители богини лениво оглянулись на мой голос и продолжили равнодушно отпирать красивый черный футляр, схожий с контрабасным. Крышка легко откинулась, и показалось что-то, многослойно обернутое шкурой пурса. Бедный белый великан, лучше бы ты родился лысым! На фоне мелодичного ритуального чириканья с таинственного предмета бережно снимались мохнатые покровы. Вот появилось полированное дерево, быть может, гриф инструмента, вот сорвана последняя шкура и… Ах! Насколько зловеще и вероломно сверкнул широкий серебряный топор!

Краска на мне обсохла, и нас отвели в церемониальный зал. Первым решили обезглавить алхимика (без хвоста, крыльев и чешуи — оно привычнее). Палач снял плащ, натер себя и топор чем-то противно-жирным и начал распевно произносить длинные слова. Остальное жрецы встали на острия лучей гептаграммы, а на свободное острие поставили меня так, что склоненная на плаху голова Леота оказалась точно напротив.

Поставленный на колени, я повторял одну и ту же фразу, уже не надеясь, что она будет услышана, и думая, что луна не взойдет никогда, заснув на полпути. Но вот жрец взялся за топор, поднял его, и, будто густой туман, в дыру, проплавленную фeeй, ворвался, грозно размахивая жезлом, прозрачный Оризарх. Он мгновенно влетел в лоснящееся тело палача, растворился там, выказав свое присутствие лишь наползшими на глаза сулита бельмами, и топор резко свернул с предначертанного пути, сколов с плахи крупную щепу.

Алхимик медленно поднялся, ошалело глядя на летящих следом за королем призраков, между тем сам восулитившся Оризарх, умело орудуя топором, резанул его кончиком по шее ближайшего служителя Сирмиды так, что голова осталась на месте и кровь, хлынувшая из перерубленного горла, окрасила зеленый плащ, в липкий траурный цвет. Раскромсав еще одного безоружного, Оризарх, точно веселый лесоруб, гаркнул что-то своим соратникам, хаотично носившимся в пирамиде. Трое из них рьяно ринулись вниз, и мерзкие бельма появились в глазах троих сулитов.

Я голодно огляделся. Остался лишь один жрец, не одержимый призраками и не убитый. Он стоял на коленях перед пирамидкой огня и, как видно, усердно молился. Я заметил, что он зажимал кровоточащий кулак; это его палец мне так понравился. Потерев за спиной скованные браслетами руки и дико зарычав, я прытко бросился к недоеденному сулиту и с наслаждением впился длинными клыками в его мягкую глотку, выхлебав вместе с первым глотком крови предсмертный хрип.

Конечно же, вам эта история покажется неестественной и надуманной. Спасение приходит в последнюю секунду, точно в кино… Слышали, слышали, проходили. Но взгляните на меня, как я натурально облизываюсь при воспоминании о растерзанном горле, как смакую мельчайшие детали, и вы, поежившись на табурете, уверитесь, что я говорю правду, только правду и ничего кроме правды.

Я успел достаточно плотно поесть, прежде чем расписной Леот больно пнул меня в бок.

— Подымайся, зверюга! — рявкнул он. — И поговори, наконец, с Оризархом.

Рядом с ним в мирном соседстве стоял палач, помахивая серебряным топором.

— Ну что, Евгений? Выполнил я твое желание? — самодовольно поинтересовался он.

— Да, — ответил я, слизывая с морды кровь.

— Мне жаль, что я не опоздал. Теперь я ничего тебе не должен. В другой раз, встретив меня, ты не будешь так обрадован, как сейчас. Прощай!

— Подожди немного! — остановил я привидение. — Ответь прежде, зачем тебе жрецы?

— Двоих я сброшу с Тропы Смерти, чтобы заменить убитых тобой. Нас должно быть определенное число. А двоих оставлю про запас. Кроме того, камера пыток слишком долго пустует.

— Можно и мне спросить? — вступил в разговор алхимик.

— Спрашивай, — разрешил Оризарх.

— Почему ты и другие призраки влетали в дырку, а не сквозь стены?

— Эх  ты! Магистр, а не знаешь, что серебро — магический металл!

— Я знаю, но думал, для привидений…

— Даже для привидений серебряный купол — непреодолимая преграда, — оборвал он волшебника. — Так что благодарите создателя дырки. Прощайте, смертные!

Грузное тело палача и три других тела легко взлетели вверх и понеслись к выходу, вероятно, намереваясь выбраться через люк. Остальные призраки, не скованные плотью, мягкой шелестящей волной смылись через проплавленную дыру.

— Ишь ты! — задумчиво проговорил чародей. — Вот так удружила нам крылатая бестия! За такую услугу можно и поблагодарить. Кстати, где она?

— Улетела, — тихо ответил я и шумно вздохнул, второй раз за эту ночь.

 

***

Найти ключ и освободиться от браслетов не составило особого труда. Алхимик брезгливо сорвал с руки окровавленную повязку и моментально исцелил свою рану сразу после освобождения. Нашу одежду и оружие мы отыскали в сокровищнице храма, массивная дверь которой легко отворилась.

Наскоро одевшись, прикрыв роспись жрецов до первого встречного озера, мы взяли оружие и быстро покинули оскверненный храм через люк, открытый прежде нас Оризархом. Леот прихватил с собой несколько колдовских трофеев, а я в плату за моральный ущерб выудил из-под груды самоцветов овальный зеркальный щит.

Мгновенно прилетевший на зов алхимика Сириус, игриво ласкаясь к нему, удобно устроил нас на мягкой спине. Величаво пролетая рядом с Тропой Смерти (уж не знаю, что побудило волшебника свернуть туда; вероятно, он заинтересовался сгустившимися над ней хлопьями тумана), мы увидели белесый сонм привидений, окружавший четыре фигуры жрецов. Две из них вяло шагнули в никуда, избавляясь на лету от вселившихся призраков и глазурных бельм. Сулиты падали мимо нас в тот момент, когда глаза их очистились и приобрели выражение беспредельного осмысленного ужаса. Мы видели, как они медленно и беззвучно погрузились в рыхлый лунный блин, как рассосались, разлились по нему, придав блестящую упругость, как вспучились два пузыря цвета жабьего брюха, как лопнули, пополнив ряды страшного легиона двумя прозрачными новобранцами.

— Пролетайте мимо, смертные! — зычно прокричал Оризарх из тела палача, грозно махнув серебряным топором. — Не искушайте!

Сириус на бешеной скорости припустил восвояси, кажется, даже без приказа чародея, и приостановил безумный полет лишь за мрачными пределами Сиргиба, где кончалась зона кошмарной тишины и слышался мирный шум пенистых волн.

— Ну вот и все, Евгений! Кончилось! — с тихой радостью молвил алхимик. — А до Вторжения еще два дня.

— И куда мы сейчас летим? В черный замок? — сонливо спросил я.

— Зачем спешить? Время пока есть. Лучше заночевать в джунглях, отоспаться и подкрепиться.

— Хорошо! — устало согласился я. — Но есть мне уже не хочется.

— А я голоден! — признался Леот, путаными зигзагами гоняя наше облачко над ночными древесными кронами. Наконец он победно вскрикнул, высмотрев что-то в мясистой листве, и сотворил пару пассов. От дерева беспомощно оторвалась недлинная, но чрезвычайно толстая белокожая змея. Непокорно извиваясь, она подлетела к магистру, и тот привычным движением свернул ей шею.

— Привычным-то привычным, — грустно бормотнул он, — а не делал я этого движения семь веков…

Сириус мягко присел на травянистую лесную прогалину.

— Что ж, место хорошее, — оценил волшебник. — Сходи за дровами, и я поставлю защитное поле, — обратился он ко мне.

Засыпая в сытой неге, я видел чародея, с неприятным хрустом нанизывающего змею на вертел и вносящего ее в жадное пламя костра. На обожженной змеиной коже начинал проступать зеленый узор, и Леот нетерпеливо облизывался.

© Евгений Чепкасов, 1996, Пенза


Состояние Защиты DMCA.com