Паола. Книга 2. Сияние. Глава 13

За три дня вампирша успела многое и ничего. Она сдержала слово и провела вечер в компании мастера Гвидо, впервые выступив в роли рассказчика. И удивительно, но сама получила от этого удовольствие. Говорить о собственной жизни, абстрагируясь от всего, что связывало с прошедшими событиями, было полезно. Старик ни разу не перебил ее, а только следил, чтобы бокал ее не пустел. Так что расстались они на удивление тепло.
Джироламо достал ей всю возможную информацию о Чернокаменной пустыне, но ее, к сожалению, было удручающе мало. Все, чем владела библиотека острова, это записки скучающего путешественника, написанные почти столетие назад. К самой пустыне они имели весьма далекое отношение, но и на этом, как говорится, спасибо. В частности, никому не известный Марко Лепонт описал пару баек про ужасы, время от времени выкатывающиеся из пустыни и обрушивающие свой гнев на близлежащие государства последышей.
К счастью, профессор раздобыл и карту, хотя таковой ее можно было назвать с большой натяжкой. Лист промасленной бумаги, аккуратно свернутый и помещенный в специальный тубус, описывал все близлежащие регионы, за исключением самой пустыни. На нем она была изображена в виде большого желтого пятна. Названия же самих стран Паоле ни о чем не говорили, так как это был совсем другой край света и вампирам был просто не интересен ни тогда, ни, тем более, сейчас. Джироламо тоже ничем не смог быть полезен, поэтому выглядел слегка расстроенным в их последнюю встречу. Все мысли профессора уже были заняты исследованием в подземном храме Саргор, который, к слову, развил в нем бурную деятельность. Однако это уже совсем не волновало вампиршу, и она пропускала мимо ушей все восклицания Джироламо о том, как происходит восстановление.
Время от времени взгляд Паолы останавливался на собранном заплечном мешке, что ждал своего часа у двери. Милица снабдила ее специально заваленным мясом и хлебом, так что первые несколько дней думать о еде не придется. Так же вампирша наполнила водой пару фляг и (по совету все того же профессора) купила на рынке острова мех для воды, сделанный из особым образом выделанной кожи какого-то зверя. Его достоинством было то, что вода, не портясь, могла храниться в нем достаточно долгое время, которого, как представлялось Паоле, должно было хватить для поиска последнего фрагмента артефакта. Что будет, когда Кристалл вновь будет цельным, еще не приходило ей в голову, хотя тревожные мысли, словно стервятники, вились неподалеку.
Она особым образом упаковала марипозарии, так, чтобы они всегда были под рукой, находясь при этом в мешке. К ним со временем должна была перекочевать и тьяга, так как брести в песках с саблей наперевес было бы крайне затруднительно. Джироламо задал какой-то вопрос, но Паола, погрузившись в размышления, прослушала его.
— Я говорю, ты витаешь неведомо где, – повторил он, чуть повысив голос. – Нам скоро выходить.
— Нам?!
— Ну да! Я, как человек воспитанный, обязан проводить тебя до храма. Ну и попрощаться там будет сподручнее, чем на пороге гостиничной комнаты, пускай и не самой худшей таверны в городе.
— Тоже верно. Я так полагаю, на материк ты не собираешься?
— Куда мне, – рассеянно вздохнул профессор. – В моем университете меня и не искал, наверное, никто. Тем желанней было бы вернуться с чем-то поистине значимым, а не с детскими сказками о разграблении могил в пределах Островного союза и знакомства с ожившей легендой. Нет! Я хочу вернуться на коне и во всеоружии, чтобы не отвечать на дурацкие вопросы, вроде «а чем вы занимались все это время, профессор?!»
— Похвальное стремление, мой друг, – с серьезным видом заявила Паола. – Я, к сожалению, не училась в имперском университете, но думаю, что была бы отличницей.
— Как знать, как знать, – усмехнулся Джироламо. – Не все преподаватели ставили бы оценки, исходя из твоей внешности.
— Нет?! – с притворным возмущением воскликнула вампирша. – Тогда, думаю, пришлось бы выпустить парочке из них кровь, и дело б наверняка заладилось.
Человек выглядел расстроенным.
— Да не принимайте вы все так близко к сердцу, профессор. Про кровь я преувеличила, хватило бы и улыбки, – тут Паола улыбнулась, демонстрируя клыки. – Но, думается мне, нужно выходить. Нехорошо заставлять женщину ждать, пусть она и богиня.
Уже перед самым выходом Джироламо вдруг спохватился и полез в свою холщовую сумку, висевшую через плечо, доставая большую широкополую шляпу.
— Это я выторговал сегодня на рынке у купцов из Султаната. Говорят, солнце в пустыне настолько яркое, что человек слепнет уже через несколько минут. А шляпа защитит вас и от ожогов.
— Вы очень милы, профессор, – произнесла вампирша, с благодарностью принимая прощальный подарок. – Видят боги, я завидую той счастливице, что решит связать себя узами брака со столь достойным представителем вашей расы. Но все-таки предлагаю покинуть это гостеприимное место и отправиться в путь.
Прощание с Милицей было более краткое и эмоциональное. Девушка плакала навзрыд, будто провожала близкого родственника. В конце концов, взяв себя в руки, она еще раз обняла Паолу и, призвав благословение Саретиса на путешественницу, снова зашмыгала носом. Вампирша сдержанно улыбнулась, хотя и у нее защипало глаза. Она кивнула верной прислуге и, развернувшись на каблуках, быстрым шагом покинула «Бараний бок».
На улице вечером было непривычно многолюдно, но профессор объяснил это тем, что прекратились ночные убийства, и люди вздохнули свободней.
— Кстати, – Паола озвучила пришедшую не так давно в ее голову мысль. – Вы можете стать еще и миротворцем, профессор.
— Это еще как? – удивился тот.
— Мы с вами устранили источник, развязавший войну с Хазарром, и вы сможете уже завтра представить доказательства невиновности Островного союза. А?! Я думаю, это отлично скажется на вашем будущем.
— Ну-у, – Джироламо на секунду задумался. – Тогда это будет бесчестно по отношению к вам, моя дорогая. Я долгое время отказывал себе во многом, в том числе и в обычных человеческих качествах, но никогда не опущусь до присваивания чужих заслуг. Тем более еще и извлечь из этого выгоду. Так что нет. Простите, но нет.
— Хорошо, хорошо, мой ученый друг, – засмеялась вампирша, удивленная страстностью, с которой бывший мелкий уличный бандит говорил о достоинстве и чести. – Я просто предложила вам рассмотреть подобную возможность. Под каким соусом вы это преподнесете властям, ваше священное право, но подумайте вот над чем: вы в состоянии прекратить боевые действия одним только словом. Вы представляете, сколько жизней в состоянии спасти? Хотя бы и людских, – добавила она чуть тише.
Вечер был на удивление прохладным, что Паола расценила как прощальный дар от самой природы, словно та понимала, в какую местность отправляется вампирша. Так неторопливо переговариваясь, они дошли до входа в подземелье, ведущее к храму Саргор. Были видны следы поспешной уборки, а стоило пришедшим спуститься к дальним коридорам, как через равные расстояния стали попадаться висящие в воздухе светящиеся шары размером с небольшое яблоко, от которых исходило приятное голубоватое свечение.
— Саргор не теряет даром времени, – усмехнулась вампирша. – Кажется, у нее грандиозные планы.
— И мне так кажется, – произнес профессор немного смущенно.
За этим разговором они вошли в то помещение, которое с большой натяжкой можно было назвать центральным нефом. Свет, исходящий из множества световых шаров, в первые мгновения ослеплял, но затем становился все притягательней. Словно домашний питомец, он осторожно касался лапой хозяина, будто просил открыть глаза. И из этого светового буйства доносилось пение, сначала тихое и проникновенное, оно становилось подобным штормящему морю и снова стихало, возвращаясь к истокам.
— Ты пришла, – прошептала Саргор прямо на ухо вампирше, чем заставила ее изрядно понервничать. – Как и обещала. И я исполню свою клятву, как и обещала. Становись в круг, – повелительница муз исполненным величия жестом указала в самый центр храма. Там, слегка лишь очищенный от грязи и пыли, виднелся выложенный мозаикой большой круг, в котором острый вампирский глаз углядел очертания материков и морей Зидии. Все достаточно подробно начертано, хотя Паола могла и ошибаться. Когда-то давно она слышала о древнем способе передвижения на дальние расстояния, но ее прагматичная натура всегда считала это баснями.
— Это оккулюс мунди , – с ноткой гордости произнесла Саргор. – Во всей Зидии их от силы наберется не более десятка исправных. После вашего Падения множество оккулюсов перестало работать, что крайне странно. Даже для нас, богов, – добавила она, чуть подумав. – Но этот совершенно исправен, так что мне не придется даже чрезмерно напрягаться, чтобы доставить тебя в назначенное место, вампирша.
Паола, ступая со всевозможной осторожностью, подошла к магическому кругу и, подумав еще мгновение, решительно шагнула внутрь. Обернувшись, она постаралась запечатлеть в памяти образы человека и богини, то, какими они были в момент исполнения задуманного. Спокойное сосредоточенное лицо богини и встревоженное профессора. Тем не менее, они были чем-то похожи, и вампирша долгое время не могла понять, чем же. Пока, наконец, ее не озарила мысль, что тот и другой смотрели на нее с чисто ученым интересом – выйдет или не выйдет. Надо ли искать еще одну такую же дуру, чтобы уговорить постоять в центре заколдованного круга. Но тут богиня вздела руку, звеня золотыми браслетами, и прошептала что-то. Мир вокруг Паолы на миг полыхнул красным, а затем словно из-под земли ударило пламя с ревом голодного охрипшего дракона. В одно мгновение она и ослепла, и онемела, хотя с уверенностью бы не сказала. Ей казалось, что она кричала до хрипоты, но сама не слышала своего крика. Затем все стало еще хуже. Шквальный ветер подхватил ее, словно глупую пичугу, что по неосторожности решила полетать в ураган, и стал швырять, как ребенок надоевшую игрушку.
Сколько это продолжалось, Паола не знала, но знала точно, что больше ни под каким предлогом не согласится пользоваться порталами Саргор и всех ее подручных. Ни сейчас, ни в будущем. Вскоре ветер стал ослабевать и вампиршу перестало кидать, как ветку. Неожиданно почувствовав под ногами зыбкую почву, она постаралась удержать равновесие и совершенно неизящно рухнула на пятую точку. При этом рука провалилась в песок по локоть. От души выругавшись, вампирша стала оглядываться, но яркое свечение не проходило. В конце концов кто-то, видимо, выдержав необходимую паузу, убрал источник магии и барьер в мгновение рухнул.
Сразу же навалилась абсолютно невозможная жара и Паола, с благодарностью вспоминая обходительного профессора, достала и водрузила на голову широкополую шляпу. Стало легче, но не особенно. Она решила провести рекогносцировку местности, чтобы понять, как действовать дальше. Оказалось, что портал открылся прямо в центре древних развалин, что, вероятно, были частью некоего комплекса зданий, сегодня погребенных под толщей желтого песка. Несколько мегалитов были установлены таким образом, что образовывали небольшую площадку, украшенную аркой, чьи своды были покрыты искусной резьбой в виде переплетающихся трав и прочих растений. Камень не мог не поддаться эрозии за долгое время, поэтому во многих местах песчаные бури стесали большую часть орнамента. Но и оставшегося было достаточно, чтобы восхититься мастерством древних мастеров.
Однако восхищаться вампирше не хотелось. Ей хотелось попасть в прохладную тень с бокалом вина и блюдом с засахаренными фруктами. И готовящейся где-нибудь поблизости ванной. Усмехнувшись самой себе, Паола покачала головой и, приложив к глазам ладонь, постаралась осмотреть окрестности. Результат был не утешительным, однако вампирша была к нему готова, поэтому просто спрыгнула с камней и стала думать, в какую сторону двигаться. Ее секундное замешательство было вызвано исключительно особенностью местного ландшафта. Волны желтого моря тянулись так далеко, куда доставал взор с трех сторон. С четвертой, что прямо за спиной, оказался небольшой горный хребет. Предгорье напоминало изрезанную ножом краюшку хлеба и в целом оставляло впечатление лабиринта, состоящего из ущелий, оврагов и, Темные боги знают, чего еще. Именно туда и решила двигаться вампирша рассудив, что если в пустыне и есть живые, то найдутся они именно там.
Судя по положению солнца, была середина дня и, пройдя пару часов, вампирша основательно выбилась из сил. Двигаться по песку оказалось не самым приятным и простым занятием. Сапоги из отличной кожи едва защищали ее ноги от раскаленного песка. Ей казалось, что она пытается двигаться по сковороде, под которой развели изрядный костер. Однако видневшийся вход в ущелье придавал ей сил двигаться безостановочно в сторону хоть какой-то прохлады. Когда большая часть пути была преодолена, Паола сделала маленький глоток воды, которая была теплой и отдавала песком. Но это не смогло отбить у нее желание выпить всю воду до капли залпом. Сдержавшись, она продолжила путь.
Когда до ближайшего к ней ущелья оставалось примерно час пути, ей стало ясно, откуда появилось такое необычное название у пустыни – Чернокаменная. Все дело оказалось в том, что скалы у основания носили насыщенный темный цвет, который по мере возвышения становился светло-серым. Кое-где виднелись прожилки слюды и невесть каких еще минералов. Но это в большей степени заинтересовало бы Владыку, который был падок до всяких загадок и странностей. Однажды решив во всем походить на него, с тех пор она никогда не нарушала данного себе слова. Поэтому, двигаясь к намеченной цели, Паола не забывала смотреть по сторонам, что, в конце концов, ее и спасло.
Кое-где из песка вверх взметались облака песчинок, словно под толщей сновали мелкие киты, выпускающие фонтаны. Вначале вампирша решила, что это какое-то местное явление. Ей и в голову не могло прийти, что это явная опасность и нужно принимать меры к сохранению собственной жизни. Когда она впервые заметила вздымающиеся фонтанчики песка, они были едва не у линии горизонта. Спустя некоторое время они сместились, не вызывая подозрений. А затем Паолу внезапно посетило чувство тревоги, казалось, что какая-то неведомая сила решила извести всех живых на своем пути.
Она почувствовала, что стала объектом охоты. Едва не сбившись с шага, Паола стала двигаться чуть быстрее и более внимательно переставляя ноги, поглядывая на песчаные фонтанчики, которые все так же продолжали сближаться с нею. Если бы не слепящее солнце, вампирша залезла на какой-нибудь камень и рассмотрела бы загонщиков, точнее проследила их маршрут. «Песчаные духи», как стала называть их для себя вампирша, собирались, видимо, перекусить ею. В таких местах как это у разных представителей крайне агрессивной фауны срывает крышу от вседозволенности.
Бежать, само собой, было бессмысленно. Кто бы ее ни преследовал, он знал свое дело. Поэтому, сражаясь с противником на его поле, требовалось нечто большее, чем сила и умение владеть оружием. Здесь требовался опыт и холодная голова. Запаникуешь – умрешь! Вот и вся наука. Вампирша огляделась и выбрала в качестве оборонительных сооружений небольшую группу валунов, что смотрелись, будто кости какого-то невиданного чудища. Паола сорвалась с места и бегом достигла камней. И только взобравшись на плоский валун поняла, что это действительно кости. И действительно огромные. Скинув заплечный мешок, она выхватила тьягу и огляделась. Фонтанчики песка окружали место упокоения неизвестного зверя и, словно издеваясь, стали кружить вокруг, то приближаясь, то удаляясь.
Некоторое время спустя до Паолы дошло, что невидимые твари загнали ее сюда неспроста. Жара становилась все невыносимей, и запасы воды были невелики. Либо они будут караулить ее до темноты, а затем нападут разом, либо будут держать в том месте, пока она сама не умрет от жажды. Или же свихнется и совершит какую-нибудь эпичную ошибку. Взвесив все шансы на выживание, вампирша решила дождаться темноты. Кем бы ни были эти невидимые охотники, они привыкли иметь дело с последышами, у которых абсолютно отсутствовало ночное зрение. Вампира в гости они точно не ожидали.
Правда состояла в том, что до заката, судя по положению солнца, было еще часов примерно пять. Поэтому, чтобы не перегореть, она забралась на самую высокую точку скелета и, пристроившись между двумя выступами, которые при должной фантазии напоминали спинной гребень древнего чудовища, задремала. Спала она чутко, но никаких провокаций не последовало. Слабый ветерок и звук струящегося песка убаюкивал, и едва расплавленный шар коснулся боком горизонта, Паола открыла глаза, готовая к свершениям.
Как оказалось, она правильно поняла тактику подземных охотников – дождаться ночи и атаковать. Оставив вещи, она спустилась на покатый валун, который мнился ей лопаткой зверя и, взяв в обе руки клинки – тьягу и марипозарию, стала ждать. Фонтанчики песка взлетали в воздух, в котором впервые с начала ее появления в этом месте стала чувствоваться влага. Паола улыбнулась и когда самый нетерпеливый из противников или же самый голодный бросился на нее в туче песка, его встретило нагретое солнцем лезвие. А дальше все завертелось в безумном танце: шелест песка, взметающееся в прыжке тело, удар, короткий взвизг и все.
Сначала она считала нападавших, но сбилась на тринадцатом и дальше просто вертелась, распарывая твердую плоть, покрытую редкой, но жесткой шерстью. Вышедшая на смену солнцу луна осветила поле боя, и вампирша впервые толком рассмотрела своих противников. На песке лежало тело, которое могло принадлежать чудовищно истощенному человеку, который из-за недоедания уменьшился в росте и покрылся короткой редкой шерстью. Голова его напоминала крысиную по сильно вытянутому затылку. Прижатые к голове уши были словно ободранные листья. Морда, ибо язык не поворачивался назвать это лицом, выглядела неудачной попыткой скрестить несколько абсолютно разных видов. Расположенные под разными углами глаза, спрятанные под тяжелыми веками, отсутствующие ноздри и частокол треугольных зубов завершал портрет этого «красавца». Руки оканчивались огромными ковшами-ладонями, которыми эти существа, видимо, и рыли проходы в песке. Им не нужны даже когти, достаточно стукнуть таким ковшом по телу и прощай. Ноги же казались непропорционально короткими по отношению к телу, но выглядели достаточно мощными, чтобы совершать прыжки вверх на высоту роста жертвы.
Оставшаяся пара охотников выпустила по прощальному фонтану песка, которые про себя Паола назвала «погребальными» и отбыла в ночь. Мертвые тела издавали ужасный запах, наверняка привлекая всех окрестных падальщиков, поэтому вампирша решила сменить место ночной стоянки на более спокойное, если таковое в этой местности имелось. Спустившись на заметно остывший песок, Паола выпила несколько глотков теплой воды и, поморщившись от ее вкуса, двинулась в сторону предгорья, которое высмотрела днем.
Если все здешние земли были подстать этим, то шансы быстро найти оставшуюся часть Кристалла Ночи равны нулю. Либо просто займут прорву времени. А времени как раз у нее было прискорбно мало. Так она размышляла, шагая и держа руку на рукояти тьяги, чтобы в мгновение ока ответить на все возможные угрозы, которые, кажется, отправились спать. Наконец ей повезло, и она наткнулась на заброшенную стоянку, по крайней мере, ей хотелось, чтобы так оказалось. Она видела занесенное тонким слоем песка кострище и куски древесины для растопки, что выдавало наличие разумных существ. А единственными разумными существами, по доброй воле лезущими во всякие непригодные места, были только люди. Только они могли свалить камни так, чтобы получилось подобие защитной стены. Невысокой, но достаточной, чтобы укрыться от непогоды или нападения.
Решив, что задержится здесь до утра, Паола раскрыла мешок и достала из него одеяло, сшитое из шерсти ледяной козы. Специфика ее шерсти была такова, что, завернувшись в тонкий материал, можно было ночевать и на снегу. Почувствовав тепло и уют, сразу захотелось спать. И у Паолы, ведомой инстинктом, тут же подломились ноги. Положив под руку тьягу, она задремала.
Просыпаться с первыми лучами светила никогда не было ее любимым занятием, но инстинкты требовали открыть глаза. Посопротивлявшись им несколько мгновений, Паола резко поднялась и осмотрелась. Солнце еще только готовилось покинуть свои чертоги, а горизонт робко начинал окрашиваться в светлые тона. В опасной близости никого не оказалось, и вампирша на миг подумала, что в кои-то веки инстинкты ее подвели, но внезапно зоркий взгляд зацепился за тень, которой не должно было быть в том месте, где Паола ее заметила. Не подав вида, она беззаботно занялась утренним туалетом, совершенно не обращая внимания на передвижения невидимки. Однако мозг ее лихорадочно искал решение для этой задачи. Схватиться за оружие значило спугнуть таинственного визитера, что могло послужить причиной как для его бегства, так и для внезапной атаки. Поэтому вампирша спокойно перекусила и позволила себе несколько глотков драгоценной воды. За это время тень приблизилась на расстояние, которое Паола могла покрыть одним прыжком, но, подумав, решила действовать наверняка.
Нарочито медленно роясь в мешке, она повернулась так, чтобы отчетливо видеть крадущегося к ней лазутчика. Почему-то про себя вампирша решила, что это именно разведчик, а не убийца. Видимо, она рассудила, что будь этот некто убийцей, то уже обязан был напасть. Потягиваясь, Паола шагнула вперед и в сторону, и внезапным рывком преодолела разделяющее их расстояние. Ее рука сгребла кого-то, прячущегося под рваным плащом. Скинув капюшон, который сразу лишил своего носителя великолепной маскировки, вампирша с удивлением увидела человеческого ребенка, девочку.
Что-то отчаянно крича, та попыталась вырваться, но Паола держала крепко. Как только девчонка попыталась ее укусить, вампирша мигом обнажила клыки и, клацнув ими у самого лица незнакомки, получила видимость покорности.
— Попытаешься сбежать или напасть – разорву горло и брошу истекать кровью, – прорычала она на имперском, не задумываясь, знает ли пленница язык. Но та, видимо, знала, так как прекратила все попытки вырваться. Доволочив на удивление легкого человеческого детеныша до кострища, она толкнула ее на песок и, усевшись напротив, стала изучать свой трофей. Перед ней, затравленно поглядывая, сидела девочка лет двенадцати, если она хоть что-то понимала в последышах. Чумазая, со свалявшимися в дреды волосами неопределенного цвета, под стать песку в этой местности, она почему-то напоминала дикарку из тех племен, что живут, словно тысячи лет назад.
— Что ты тут делаешь?! Зачем следишь? – спросила вампирша, но ребенок промолчал, глядя на кусок мяса, что еще не был упакован. – Ты голодная?
Легкий, едва заметный кивок головы.
— Значит, ты меня понимаешь. Прекрасно! Договоримся так: ты говоришь мне то, что я хочу знать, а я тебя накормлю и отпущу, если ты пообещаешь больше за мной не следить. Договорились?!
Мясо перекочевало в руки девчонки, оказавшиеся такими же чумазыми. И не успела Паола сесть обратно, как с мясом было покончено.
— Ого! Вот это аппетит! Ты давно не ела?
Пленница показала три пальца.
— Давно, – заключила вампирша. – Что произошло?
— На нашу стоянку напали барханные гхобы. Все погибли.
Со слов пленницы она сделала вывод, что барханные гхобы и есть те твари, что попытались провернуть свой фокус и с ней, но потерпели сокрушительное поражение.
— Раз ты говоришь о стоянке, значит ли это, что не весь твой народ перебили? – спросила Паола, протягивая еще один кусок, но и с ним было покончено с похвальной скоростью.
— Наша семья кочевала в поисках старых вещей.
— Здесь?! – удивление вампирши можно было осязать. – Здесь же чертова пустыня.
— Ты – чужачка! Ничего не знаешь, не видишь! – с серьезным лицом заявила девчонка.
— Тебе видней, – не стала спорить Паола. – Так что это за старые вещи? Ответишь и я дам тебе воды.
Последними словами она купила все секреты маленького последыша. Стало ясно, что не только есть она хотела. И если бы вампирша была менее чуткой, то, по всей видимости, проснулась бы без припасов и воды. Возможно и со вскрытым горлом. Девчонка закивала часто-часто и, получив обещанное, вывалила на пленившую ее гору разной информации.
Как оказалось, в здешних местах процветает торговля артефактами былых эпох. И чем старее находка, тем ценнее вознаграждение. Кто покупает? Да кто ж их, иноземцев или внешников, разберет. Но глава клана торгует с одним и тем же скупщиком уже долгое время, что говорит о крайней трудности постороннему начать с местными торговлю. Паола заподозрила, что речь идет о контрабанде древними магическими артефактами в соседние страны, а оттуда эти безделушки уже попадают в Империю и далее. Дело это, по-видимому, прибыльное, раз целые племена пустынных людей, как назвала себя девчонка, работают на этих дельцов. Как ищут артефакты? Тоже все просто. Старейший в роду рассказывал истории о том, как тут образовалась пустыня. Когда-то здесь располагалось цветущее государство, где магия была чем-то вроде подручного инструмента. Многие ею владели, но не многим пришла в голову мысль, что нужно отобрать магию у большинства и вернуть ее в руки малой группы энтузиастов. Об этих планах стало известно, и началась война.
В этом безумии не оказалось равнодушных наблюдателей, все воевали со всеми, и на месте некогда цветущего царства оказалась выжженная пустыня. За тысячелетия песок скрыл все следы тех войн, но иногда ветер сгоняет барханы с привычных мест, и обнажаются осколки той войны. Особенно удачливые находят действующие амулеты, жезлы с заклинаниями и прочее, продав которые они становились сказочно богатыми. В столицах соседних стран живет много людей, которые коллекционируют подобные «забавные» вещицы. А где есть спрос, есть и предложение. И местных жителей, если можно их так назвать, совсем не пугала вероятность стать обедом для какого-нибудь хищника.
— Мы – хибу, очень смелые и удачливые. Были, – произнесла девочка, чуть поразмыслив. – Но я продолжу дело моего отца и деда, чтобы прославить род.
— А как тебя зовут, отважная охотница? – пряча улыбку, спросила Паола.
— Машкутим! – гордо вскинув голову, произнесла девчонка. – На моем языке это значит «ясная».
— Прекрасное имя! – кивнула головой вампирша. – А теперь скажи, не слышал никто о кристалле? Темном кристалле?
— Я – нет. Но дедушка мог. Он у старшего сына пока еще в гостях был.
— И как мне найти твоего деда?!
— Нет ничего проще! Нужно взять меня с собой.
Вампирша переменилась в лице:
— Что-то подобное я уже проходила. Видно, от судьбы не уйти, – она с трудом сдержалась, чтобы не сплюнуть на песок горькой слюной. – Сколько нам двигаться до твоего деда?!
— Немного. Дня три.
Паола сжала кулак так, что побелели костяшки. На миг пришло желание все бросить и самой найти этого патриарха, чтобы выколотить из него всю правду. Но, сделав пару вдохов – выдохов, она взяла себя в руки и уже спокойно сказала:
— Так и быть, возьму тебя с собой, но при условии, что ты выполняешь все мои приказы и не задаешь дурацкие вопросы. Понятно?!
— Предельно, – буркнула Машкутим.

Продолжение читайте на сайте автора pyleff.ru

© Денис Пылев


Гранатовая сказка

~ Семейное чтение ~

Гранатовая сказка

— Однажды, – произнес мудрец, когда халиф попросил занять его интересной историей.
— О, великий и премудрый Ибн Фазиль, – произнес халиф. – Все твои сказания начинаются одинаково, это утомляет. Пусть сегодняшняя твоя мудрость начнется на другой лад.
Мудрец, зная вспыльчивый характер своего господина, лишь поклонился и, погладив длинную и белую, словно снег, бороду, на мгновение задумался. Он многим хотел поделиться со своим воспитанником, но давным-давно понял, что знания, вложенные насильно, не приносят доброго урожая. Особенно, если речь идет о халифе Абу Джафаре.
— Хорошо, мой повелитель. Пусть эта история начнется совсем иначе…
Много лет назад в далекой стране жил один могущественный шах по имени Хейдэр. Его самая любимая жена умерла рано, родив ему дочь. Отец души в ребенке не чаял, исполняя любое ее желание, что злило остальных его жен, у которых тоже были дети. Назвали девочку Нашмия, что значит храбрая. Шло время, и выросла Нашмия-хатун прекрасной девушкой. Одна только беда, из всех забав больше всего любила она биться на саблях и стрелять из лука. Пожелал шах выбрать мужа для своей любимой дочери, но дело это оказалось непростое. Очень строптивой была Нашмия, многие царевичи, просившие ее руки, уходили ни с чем, не выдержав ее испытаний. Она только смеялась вслед неудачливым претендентам и вновь шла во двор упражняться с острой саблей. Шаха это очень печалило, но сделать он ничего не мог.
— Дочь моя, – сказал он, когда очередной претендент покинул дворец. – Так ты останешься совсем одна. Аллах был благосклонен ко мне все эти годы. Но мне хочется умирая знать, что у моей любимой дочери есть супруг, который любит ее так же, как я.
— Где ж ему взяться! – засмеялась Нашмия-хатун. – Один толст, другой слаб, третий глуп. А четвертый так и вовсе о свою же саблю режется. Как станет такой моим мужем?! Как доверишь ты ему править страной, отец?!
Опечалился пуще прежнего шах. Ведь и правда, где найти такого, чтоб и с саблей был ловок и умом не скуден. Вызвал к себе шах своих советников и мудрецов, и стали они думать. Думали они без малого неделю, пока один из советников не предложил устроить состязания для всех, кто умеет держать в руках оружие. Победителю же достанется шахская дочь в жены. Разлетелась весть по всей стране, и потянулись в столицу отважные богатыри. Кто пешком, кто на конях, а кто и с караваном прибыл. Из других стран прибывают умелые воины. Тем временем во дворце тоже готовятся. Только не к испытаниям готовится одна из жен шаха, а к тому, чтобы сгубить Нашмию. Хочет она, чтобы ее ребенка сделал наследником старый шах. Бабка ее была злой колдуньей и многие знания передала своей внучке.
И вот в один из дней, когда лучники соревновались в меткости, стрела одного из них внезапно сорвалась и поразила прекрасную Нашмию-хатун прямо в сердце. Вскрикнула тоненько принцесса и рухнула навзничь. Бросились на помощь дочери шаха советники, слуги. Стража кинулась ловить стрелявшего, а его и след простыл, будто и не было его вовсе. Перенесли несчастную девушку в покои и вызвали лучших лекарей. Убитый горем шах приказал искать убийцу дочери, но все тщетно. Лучшие именитые лекари не могут вытащить стрелу, поэтому стоят, потупив седые головы. Без сознания лежит Нашмия-хатун ни жива, не мертва. Только еле-еле вздымается ее грудь. Собрались со всей страны лекари, врачеватели, дервиши и держат совет. Версий много, но сошлись все во мнении, что как только стрелу извлекут, умрет хатун.
Шах Хейдэр совсем обезумел от горя и объявил, что тому, кто принесет лекарство, отдаст в жены дочь и полшахства в придачу. Многие собрались броситься в путь, как вдруг объявился перед шахом старый дервиш и объявил, что замешана здесь темная магия. Но лекарство, что вернет хатун к жизни, есть. Это волшебные гранаты, растущие в саду повелителя дэвов. Стоит дать умирающему всего пару капель, стрела сама выпадет, рана затянется, а хатун оживет.
Тут многие задумались и потихоньку стали отходить. Оно и понятно, своя жизнь дороже. А случилось так, что в страже шаха служил молодой воин по имени Бахтияр, что без памяти был влюблен в дочь своего повелителя. Был он смел и отважен, сражаясь за свою страну. И когда брошен был клич, воин шагнул вперед:
— Мой повелитель, я принесу Нашмие-хатун лекарство или сгину, добывая его.
Печальными глазами взглянул на воина шах и отпустил, не произнеся ни слова. Все вокруг понимали – не жилец. Попрощался юноша со своей матерью, а на прощание она сказала ему:
— Сынок, видит бог, серьезное дело ты задумал. Об одном тебя прошу, в пути поступай, советуясь со своим сердцем. Оно никогда тебя не обманет, не подведет.
Подстегнул Бахтияр коня и отправился в путь. Долго ехал юноша и случилось так, что путь его пролегал через горы. И вот в безлюдной местности, где на много дней пути не встретить людей, не услышать человеческую речь, а только вой ветра и шакалов, юноша услыхал странный гром. Прислушался он, но гром не стихал, то становясь громче, то затихая. В конце концов все прекратилось, и юноша продолжил свой путь. К вечеру увидел он горный обвал, что преграждал ему путь. Подъехал Бахтияр ближе и слышит, будто стонет кто под камнями. А камни, словно скалы – огромные. Всю ночь двигал камни воин, пока не откопал огромную руку с черными когтями. Понял он, что это не гром был, а дэвы сражались между собой. Испугался юноша, как не пугался никогда до этого, бросил передвигать камни. Собрался уйти потихоньку, как вдруг из-под камней раздался слабый голос:
— Кто это здесь?! Кто пришел посмеяться над проигравшим дэвом?! Уходите прочь, дайте мне достойно умереть!
— Зачем умирать?! – Удивился юноша. – Дай мне еще время, и я освобожу тебя!
— Тогда я в благодарность съем тебя, человек! – Раздалось угрожающе.
— Сколько дэва не корми, а он все на людей посматривает! – воскликнул юноша. – Вот и сиди здесь, пока черви тебя не съедят, глупый неблагодарный дэв!
Оседлал Бахтияр коня и отправился было дальше, но услышал глухой плач.
— Почему ты плачешь?! – спросил он.
— Чего ж мне не плакать, – пробубнил дэв. – Вот умру я, а кто о матери моей престарелой позаботится. Некому даже передать, где косточки мои лежать будут.
Вспомнил Бахтияр о своей старенькой матери, да и сам едва не заплакал.
— Дай мне клятву нерушимую, что есть меня не станешь, тогда и вытащу.
— Клянусь! – воскликнул дэв. – Пускай у меня уши ослиные вырастут, если нарушу я клятву. Пускай земля под ногами гореть будет! Любое желание твое исполню, только не бросай меня здесь! Долго просил дэв Бахтияра, пока не согласился юноша. Еще одну ночь и еще один день разбирал он завал без еды и сна, пока, наконец, не расчистил все камни, а под ними оказался черный дэв. Вылез тот наружу и говорит:
— Никогда бы не подумал, что на помощь мне придет человек. Да уж, видно, времена теперь иные, чего только в мире не происходит.
Так побратались человек и дэв. Рассказал Бахтияр о том, куда он путь-дорогу держит, и сказал ему тогда дэв:
— Доброе ты дело сделал, и я в долгу не останусь! Помогу. Действительно, в саду нашего повелителя растут волшебные гранаты, но охраняет их страшный пес, не засыпающий ни на минуту. Как только кого увидит, сразу начинает лаять, а там уж и хозяин сада появляется. А уж с царем дэвов никому не справиться.
Стал Бахтияр думать, как быть. Долго думал и, наконец, придумал. Когда подошли они к саду повелителя дэвов, юноша спросил у побратима, может ли он превращаться в разных тварей земных. Удивился дэв:
— Могу, конечно. А почему ты спрашиваешь, брат мой?
— Думается мне, что собака всегда будет собакой, какой бы страшной ее не создал Творец. А собаки больше всего на свете ненавидят кошек. Стоит этому псу увидеть кошку, как он забудет про все на свете. Вот я и подумал, ты бы обратился кошкой и на миг выглянул бы из-за деревьев. Пес бы побежал к тебе, а я в это время сорвал бы гранат и был таков.
Согласился дэв, но когда они подошли поближе к стенам сада, сказал:
— Послушай, маленький брат. Когда ты сорвешь гранат, езжай обратно той же дорогой и не останавливайся. Не отвечай на вопросы, не помогай, не отдыхай, иначе быть беде.
Добыл гранат Бахтияр, вскочил на коня и помчался назад, к дому. И вот на полпути видит юноша, что бредет по дороге девочка. Ноги босые все в крови, халат изорван, еле ноги переставляет. Совсем было остановил своего коня наш герой, но вспомнил слова дэва и пришпорил коня. Стыдно стало ему, что оставил он ребенка в беде, обернулся, а дорога-то пустая, нет никого. Подивился Бахтияр, пожал плечами и поскакал дальше.
Спустя некоторое время видит, стоит у дороги молодая женщина, прекрасная, как ангел и манит его к себе:
— Останови коня, смелый юноша. Под кроной этой шелковицы расстелен у меня ковер. Есть и плов, и шербет, и арбузы, все есть. Остановись, отдохни с дороги, ты же так устал.
И правда, чувствует Бахтияр, как тяжестью наливаются руки и ноги, как веки его слипаются, а желудок требует немедленно перекусить. Иначе…
Молча пришпорил коня наш герой и поехал дальше. А когда обернулся, под шелковицей не было не красавицы, ни ковра с пловом и арбузами. Удивился юноша, кто бы это мог быть?! Никому он зла не причинял, так кто же тогда его смерти ищет?
Невдомек бедняге, что это одна из жен шаха колдовством промышляет, и вознамерилась она жизни его лишить, чтоб волшебный гранат во дворец не попал, да не поправилась Нашмия-хатун. Скачет он дальше, вот уже видны в дымке шпили мечетей и дворцов, как вдруг под копыта коня бросилась старушка:
— О, сынок, помоги! На внука моего напали разбойники. Избили, обобрали всего до нитки, отобрали даже одежду. Вон там он в канаве прячется.
И так горько плакала старушка, что не выдержало сердце Бахтияра. Слез он с коня и отправился на помощь неизвестному юноше, как из засады выскочили воины в масках и порубили его саблями на сотню кусков. А волшебный гранат закатился за камень, бандиты его и не заметили. Так и погиб Бахтияр.
А ночью к этому месту прибежал шакал, собрал все куски мяса и превратился в дэва:
— О, предупреждал же я тебя, маленький брат! Но, как видно, слишком хитер этот враг, что ты из двух ловушек вырвался и угодил прямо в третью. – Дунул он на тело побратима и склеилось оно, снял дэв с пояса фиал черного стекла и капнул на губы Бахтияра ровно три капли. И вдруг застонал наш герой, сел прямо и смотрит в глаза дэва, словно первый раз увидал.
— Твоя правда, брат! – Произнес он со слезами. – Лишь раз ослушался я твоего совета и вот в какую беду попал. И себя погубил, и Нашмию-хатун не спас, и мать осиротил.
Тронули слова юноши дэва, и сказал он тогда:
— Не плачь, Бахтияр, не все еще потеряно, – протянул ему волшебный гранат и кинжал с рубином в рукояти. – Этим кинжалом тебя и убили. Покажи его своему шаху и скажи, что тот, кто тебя убить попытался, прямо возле него находится.
С этими словами вновь расстались побратимы. Скачет изо всех сил Бахтияр, нахлестывает коня. Уже видны стены города и минареты. Торопится юноша! Слез с коня перед воротами и мчится во дворец своим ходом, перепрыгивая через пять ступенек. Встретили его советники шаха, волнуются, толкаются бестолково. Только визирь спокойно себя ведет. Хлопнул в ладоши, и расступились люди. Прошел юноша в палаты, где лежало тело шахской дочери. Отец от радости ни жив не мертв, слова выговорить не может. Протянул Бахтияр руку и сдавил гранат что было сил. Заструился по ладони гранатовый сок, падая рубиновыми каплями на губы Нашмии-хатун. А второй рукой выдернул юноша стрелу из груди. Вздохнула девушка и пробудилась от зловещего сна, смотрит по сторонам и понять не может, почему столько людей вокруг, и что за юноша рядом с ней стоит с гранатом и стрелой в руках.
— Чего хочешь? Проси! – воскликнул шах Хейдэр.
— Не нужно мне полшахства твоего, господин. И дочь твоя сама решит, достоин ли я ее. Об одном лишь прошу, о справедливости.
— О какой справедливости речь ведешь, юноша?! – спросил его визирь.
— О той, что по дороге к дому убили меня тайные враги и, если бы не побратим, лежать мне в сырой земле, да и Нашмия-хатун ненадолго бы меня пережила. Убийца обронил свое оружие, вот оно, – вытащил из-за пояса Бахтияр кинжал и заволновались придворные. Хорошо им известен этот кинжал. Подарил его шах одной из своих жен, родившей ему сына. Велел позвать свою жену. Вошла та, ничего не подозревая, в покои, но только увидела в руках шаха кинжал, так ноги у нее и подкосились. Созналась в злодеянии коварная, залилась слезами. Не хотел шах портить такой счастливый день и приказал страже выгнать злодейку из города.
А на следующий день устроил шах пир. Весь город был украшен огнями и цветами, люди веселились, танцевали и пели. Шах сам подвел дочь к смелому юноше и странно, но Нашмия-хатун не стала устраивать испытания своему жениху и согласилась стать его женой. Сорок дней и сорок ночей играли свадьбу, а потом жили они сорок лет, да еще сорок сороков.

#Денис_Пылев #Гранатовая_сказка #Восточная_сказка #Сказки #Читать_бесплатно #Авторские_Книги #Семейное_чтение

© Денис Пылев


Тапочки

Они вошли в отель.
Пока он оформлял номер, она стояла и осматривала вестибюль.
Из ближайшего номера доносились стоны девушки и восторженные комментарии мужчины. Ей показалось, что они попали в доходный дом. По коридору шла угрюмая узбечка с кипой постельного белья.
Им дали ключи от номера 666.
«Чертова цифра», — подумала она.
Они вошли в номер. Она увидела голые кирпичные стены, узкий стол, набор посуды на столе и посредине кровать. Ее охватил ужас.
Он обнял ее, начал целовать, что-то говорил, но она стояла в оцепенении. Он посадил ее на кровать, всё повторял, как долго ждал этой встречи. Потом опустился на пол и стал целовать ее коленки. Он медленно снял с неё туфли, поглаживая и массируя ее стопы, и надел на неё резиновые тапочки, которые стояли под столом в номере.
Оцепенение прошло. По ее телу побежали, нет, не мурашки, а клопы из тапочек — по ногам, по рукам, по груди. Когда они добрались до корней волос, она медленно упала спиной на кровать и потеряла сознание.
Она очнулась от шума льющейся воды. Осмотрелась. Вокруг никого не было. Она всё также лежала на кровати, одетая. Приподнявшись, она увидела на ногах зеленые резиновые тапочки и, инстинктивно дернув ногой, сбросила их. Тапочки подлетели вверх и упали на кровать.
Она вскочила. Из ванной доносился шум воды и пение. Надев туфли, она заглянула в ванную. Он стоял под душем, напевая:
— Кайфуем, сегодня мы с тобой кайфуем…
На ногах у него были надеты черные резиновые тапочки.
Она схватила сумочку и выскочила из номера, боясь, что еще раз потеряет сознание.
Она шла по улице. На улице шел дождь. У неё не было зонта. Она остановилась и посмотрела на тёмное небо. Сквозь тучи проглядывала луна. Было полнолуние.
Она стояла под летним дождем, и к ней приходило облегчение. Дождь смывал клопов, что до сих пор шевелились у нее в волосах.
Дома она долго стояла под душем и терла себя мочалкой. Потом просто стояла, чувствуя, как тело омывают струи воды.
У соседей пел Стас Михайлов.
Ну вот и все, ну вот и все, ты ушла из моей жизни…

© Рома Маринин — Дневники.Онлайн


Паола. Сияние. Глава 12

О том, что путь к свободе преграждает один из древнейших врагов всего живого на Зидии, странным образом воодушевил ит’хор. Все жаждали боя без оглядки на количество противников. Однако Моргенз постарался остудить пыл наиболее горячих голов. Он взывал к тому, что с этим врагом им не приходилось еще сталкиваться. И его возможности неизвестны.
— Но, Владыка! – подала голос Риция. – Разве у нас нет современника этой твари?! Того, кто сражался с ними тьма знает сколько лет до нашего появления. Самый простой способ – это спросить, как нам действовать дальше?
— Справедливое замечание, Владыка, – неожиданно поддержал ее Феодосий. – Предлагаю расспросить эльфа.
— Можете спросить, – раздался голос, который, как все уже знали, принадлежал Махтогану. – Если б я и хотел отдохнуть, такое событие пропустить никак было нельзя. Эта тварь хороша тем, что с легкостью подчиняет более слабые умы, заставляя выполнять свои прихоти. Или, вот как мы видим, еще и охранять себя. Но и в магическом плане они крайне подкованы. Не знаю, в чем хорош конкретно этот, но предупреждаю сразу – на легкий бой не рассчитывайте. Он бросит в бой всех, как хворост в костер, просто чтобы согреться. Сразу скажу, что с оружием они тоже хороши.
После этих слов Махтоган смолк и на свое место вернулся Линдорин. Обведя взглядом всех собравшихся вокруг него вампиров, он подивился тому, как на него смотрят.
— Что ж, – хмыкнув, произнес Зигер Транн. – Не могу не отметить, что получил исчерпывающие знания о причине нашей задержки. Теперь настает время нашим командирам продумать тактику, а мне остается только выполнить приказ.
С этими словами он развернулся и ушел к своим вещам. Следом за ним потянулись и все остальные, так что ломать голову над этой задачей остались Владыка Моргенз, Феодосий и эльф. В голове советника тем временем мелькали картинки минувших битв, в которых он не участвовал, но видел все глазами своего невольного гостя. И нужно сказать, что сражения эти отличались размахом и кровопролитием. Четырехрукие действительно показали себя могучими воинами, к тому же, владея магией, они подбирались к идеалу несокрушимых бойцов. Что не могло не сказаться на самолюбии вампиров, некогда принявших этот титул.
После того, как рябь перед глазами ушла, Линдорин стал пересказывать своим собеседникам увиденное, чем надолго погрузил их в раздумье. Выработка плана заняла весь остаток «дня». Разбившись на пары, ит’хор ходили в дозор, стояли в карауле или занимались проверкой и подготовкой оружия к грядущему сражению. Когда мыслительный фонтан иссяк, темный откинулся на свой мешок и выдохнул.
— Как сложно, оказывается, поддерживать связь с…, – тут он постучал по виску. – Я как будто мечом весь день махал.
— И тем не менее нам нужно быстрее решать эту проблему, иначе на нас могут напороться случайно, и мы будем вынуждены принять бой на его условиях. Что повлечет многочисленные жертвы среди наших, – добавил Феодосий, потирая подбородок.
— Я подумал об этом в первую очередь, – ответил Моргенз, хмурясь. – А теперь продолжим. Как мы узнали от твоего друга, четырехрукие очень чувствительны к простой стали, а вот к магии у них явный иммунитет. Так что предлагаю наше нападение начать с ложной атаки. Сначала подманим основные силы гулей и ударим по ним магией. Когда же их хозяин выползет вперед, а он вряд ли усидит во время боя, тогда и обрушим на него всю ярость наших клинков. Я знаю, – добавил Моргенз, – что план прост до безобразия, но мы тратим время, а планировать дальше нет сил и терпения. Я постарался учесть возможные потери и свести их к минимуму. А там – как Дарон пожелает.
Когда план был доведен до остальных ит’хор, эльф заметил свирепую ярость, зажегшуюся в их глазах и безмерную веру в своего Владыку. Воины шли в распределенные места довольные, как если бы собирались на праздник, а не на кровавую жатву. Предстоящая схватка словно бы не пугала их. Причем совершенно. Эльф заметил оскал Риции и слова, собиравшиеся слететь с его языка замерли, так и не покинув своего места. Он приготовил оружие и посмотрел на подошедшего Феодосия. Седоволосый улыбнулся, посмотрел ему прямо в глаза и произнес слова, от которых холодок пробежал по спине Линдорина:
— Я буду твоим напарником в этой битве, Махтоган. Но если ты предашь нас, твой носитель умрет с такой скоростью, что ты даже не успеешь попрощаться с ним. Как бы мы не были обязаны советнику нашими жизнями, твои решения определят его дальнейшую судьбу. Прости меня, Линдорин, за эти слова, – добавил он спустя мгновение. – Но ты и сам все понимаешь.
— Да уж! – только и смог вымолвить эльф. Хотя в его душе и бушевала небывалая снежная буря, решение Моргенза было продиктовано заботой о выживании клана. И он, долгое время служивший идеалам своего народа и принимавший тяжелые решения, понимал это.
«Успокойся, эльф! – тотчас раздался в его голове шепот шаньи. – Я не собираюсь никого предавать. К тому же, ты – моя единственная связь с этим миром. И я ею очень дорожу. Иди в битву без сомнений. Мы победим».
Приободренный этими словами, Линдорин с улыбкой, как и остальные ит’хор, приготовился к бою. «Город» гулей был как на ладони, и вампиры стали проникать в его «улочки», продвигаясь к центральной площади забытого всеми некрополя. Мимо могил давным-давно забытых не то, что людей – народов, они пробирались неслышными шагами. Следом за эльфом тенью крался Феодосий, но не дышал в затылок, словно палач, а сохранял дистанцию достаточную для того, чтобы в один миг оказаться рядом.
Тем временем в городе наметилось какое-то движение, вновь раздался вопль четырехрукой твари, и гули ответили ей визгливыми криками. Моргенз, следуя своему плану шел, не скрываясь, по широкому проходу, пока его не заметили. Крики стали интенсивней, гули собирались в стаи. Но не нападали и двигались параллельно, перелезая через крыши и ограды могил и склепов. Они будто чувствовали опасность, исходящую от владыки клана, и их простые умишки подсказывали им держаться подальше от незнакомца. Четырехрукий почувствовал, что творится что-то неладное только тогда, когда Моргенз вышел на площадь. Вокруг своего повелителя тут же собралась стая телохранителей, самых крупных особей, в чью голову была вложена только одна мысль о защите своего господина.
— Смотрю, ты неплохо устроился здесь, в этом некрополе, мой друг! – громко произнес вампир, поигрывая в руках оставшейся клепсидрой. – Тут вот какое дело. Не знаю, понимаешь ли ты меня, но нам нужно пройти через этот богами забытый погост, а ты и твои слуги закрывают нам проход. К тому же, ты так уродлив, что позволить тебе жить дальше – высшая несправедливость. Поэтому…
Не успел Моргенз договорить, как, повинуясь мысленному приказу, на него сплошной стеной ринулись гули. Твари вблизи были еще отвратительнее, напоминая полуразложившихся то ли последышей, то ли самих вампиров. Но несмотря на внешне нездоровый вид, они сохраняли стремительность и силу последних, оставляя разум открытым для прямых приказов своего поработителя. Владыка одним движением меча рассек двух самых нетерпеливых и ринулся обратно, увлекая за собой основную массу гулей. Как только он отбежал на приличное расстояние, клепсидра, «забытая» им при стремительном отступлении, взорвалась, вспыхнув куполом голубого пламени. Ударная волна разбросала всех, кто находился поблизости от эпицентра, но стоило пламени чуть опасть, как в атаку ринулись ит’хор.
Оглушенные, израненные и напуганные гули вмиг превратились в легкую добычу. К тому же, жизнь под землей сделала их глаза крайне чувствительными к свету, особенно такой яркости, что исторгла ловушка Владыки. Пока основные силы вампиров схватились с оставшимися на ногах тварями, ударный отряд, ведомый Моргензом, ринулся прямо сквозь пламя поставить жирную точку в этой истории. Быстро расправившись с первыми телохранителями, они наткнулись на каких-то новых тварей, что медленно вылезали из-под «трона» четырехрукого. Они представляли собой его уменьшенные копии, только выполненные словно в спешке, да еще из единственного доступного материала, которого рядом к тому же было в изобилии – костей.
«Так называемые костяные кузены, – раздался в голове эльфа голос Махтогана. – Их он может производить в количестве, которое позволяет его магический потенциал. Ну и запасы тел. ОН всех их превращает в свои уменьшенные копии. Разума, как и магии, в них нет, но дерутся они здорово».
Криком оповестив своих соратников, Линдорин бросился на первого «кузена». Увернувшись от метнувшихся ему в лицо когтей, эльф коротко рубанул по ногам существа, метя в места стыка костей. И как только противник пошатнулся, обрушил нисходящий удар ему на голову. Но тварь выставила две свои конечности, чтобы защититься и тут же ударила в нагрудную пластину брони. Эльф качнулся, и на него мгновенно насели с боков еще два «костяных кузена». Пришлось отступить еще на пару шагов, чтобы не попасть в «клещи». Линдорин разозлился и усилил натиск, но атакующий его справа вдруг разлетелся в фонтане костей и пары мгновений хватило для того, чтобы отразить атаку ближайшего подручного четырехрукого и самому перейти в атаку.
Краем глаза эльф видел, как бьются рядом Риция и Феодосий. Еще пару ит’хор, имен которых он пока не запомнил, с боем пробивались туда, где по прикидкам должны были сойтись в поединке четырехрукий и Моргенз грасс Ит’хор. Что происходило за их спинами, он не видел, так как плотность боя не давала возможности заняться рекогносцировкой.
«Думаю, Владыке понадобится наша помощь, мой друг, – раздался в его голове голос шаньи. – Эту тварь в одиночку могли одолеть далеко не все из нас, что уж говорить о вас!»
— Ты недооцениваешь Владыку вампиров, Махтоган. Он грозный боец и маг. Но, думаю, помощь никогда не бывает лишней, – произнес Линдорин, бросаясь к месту предполагаемой схватки. В спину ему неслись боевые кличи ит’хор, смыкающих кольцо вокруг площади. Снеся головы еще двум «кузенам», эльф неожиданно оказался в вихре стали и покалывающем кожу облаке магии. Четырехрукий, оправдывая свою репутацию, действительно шаг за шагом теснил Владыку. И советник уже собрался вмешаться, когда мимо него разъяренной фурией пронеслась Риция, с тонким криком кинувшись прямо под ноги возвышавшемуся над ней, словно стена дома, противнику. Не ожидавший подобного четырехрукий покачнулся, и тьяга вампирши пронзила ему бедро над коленом. Но это была лишь секундная победа, так как уже в следующее мгновение Риция отлетела в сторону, отброшенная мощным пинком, как доставучая собачонка. А ее противник, как ни в чем не бывало, продолжил бой. С его руки слетело несколько песчинок, в полете обращаясь кинжалами. Однако Моргенз не стал блокировать это заклинание, а просто припал к земле и прямо оттуда ударил в четырехрукого призрачным лезвием. Затем еще одним. Сменив вектор атаки, вампир обрушился на своего врага с мечом, с которого стекали капли фиолетового пламени. Столкнувшись со странного вида оружием четырехрукого, больше напоминающие серпы на длинной рукояти, меч остановился, разбрызгивая капли магического огня, которые стали превращаться в маленьких змеек, что с усердием гончей ринулись к своей цели. И через несколько мгновений в ноги и торс могучего противника стали проникать вездесущие змейки. Рев боли, исторгнутый глоткой четырехрукого, был способен, казалось, обрушить свод. Плоть вокруг места укусов стала таять, обращаясь хлопьями праха, а магические питомцы Моргенза вгрызались все глубже и глубже, заставляя свою жертву ежесекундно реветь от нестерпимой боли, к которой стал примешиваться и страх. Последний вопль кинул на ит’хор всех до последнего гулей и «костяных кузенов», однако ход сражения переломить уже было невозможно.
Мощным ударом Владыка выбил один из серпов, но, уклоняясь от другого, был вынужден отступить. И тут на него кинулись сразу несколько костяных чудищ, а из-под земли, как раз там, где стоял четырехрукий, полезло что-то поистине огромное. Вспухая нарывом, кладбищенская земля исторгла из своей утробы доселе невиданную тварь. Длинная вытянутая голова с огромной пастью, усеянной неисчислимыми зубами и шестью мощными лапами. Вытянутое тело наподобие змеиного усеивали костяные наросты, больше напоминающие кинжалы. Но настоящую опасность нес хвост существа, оканчивающийся костяной булавой с такими же шипами. Издав птичий клекот, тварь ринулась на защиту вызвавшего его.
«Мертвый мантикор! – раздалось в голове Линдорина. – Это их цепные псы – средства передвижения и палачи. Исключительно мерзкие твари при жизни и еще более мерзкие после нее. Не знаю даже, чем помочь, я никогда с подобным не сталкивался, мой друг», – печально добавил Махтоган.
Заклинание Моргенза тем временем почти лишило четырехрукого сил, но добить врага теперь мешала призванная им тварь. Чтобы разобраться с «питомцем» требовалось время, за которое тот мог вполне улизнуть или исцелиться. И вновь пришлось бы начинать все с начала. Ит’хор рассыпались вокруг, по очереди атакуя и отбегая от смертоносной твари, крушащей все вокруг. Владыка принялся плести какое-то заклинание, когда мимо него проскользнул эльф, ринувшись прямо на мантикора. Лишь в последний миг, когда пасть чудовища готова была перекусить смельчака, темный кувырком увернулся от зубов и буквально с колен бросился на шатающегося четырехрукого. Золотистые глаза излучали теплый свет, он что-то кричал на совершенно незнакомом языке. Произнесенное стало полной неожиданностью для восстанавливающего свои силы реликта минувших эпох, как и существование своего извечного врага. Четырехрукий завопил что-то совершенно невообразимое, вокруг его глаз заклубилась тьма, которую пронзил тонкий эльфийский клинок. Сталь вошла прямо под подбородок, заставив четырехрукого захлебнуться последними словами. Все его костяные поделки мигом стали рассыпаться, сдерживаемые до времени только волей своего господина, а выжившие гули с жалобными криками стали разбегаться, прячась в темных местах или скрываясь в ходах. Их никто не преследовал. Ит’хор стали стягиваться к месту поединка, внимательно оглядывая пространство вокруг. Но нападать уже было некому.
Сердце четырехрукого еще билось, выплескивая темную кровь, но глаза с неослабевающей ненавистью смотрели только на одного из победителей – на эльфа. Линдорин поежился:
— Знаете, – сказал он, когда тварь перестала подавать признаки жизни, и по молчаливому сговору вампиры стали кромсать его на части, чтобы затем скормить огню. – Если бы взглядом можно было бы убивать, я умер раз уже эдак тысячу.
Ит’хор, собравшись вместе, провели перекличку и выяснилось, что погибло двое воинов, познакомиться с которыми Линдорин так и не успел. Печаль окутала и без того мрачное чело Владыки, но Феодосий, оказавшийся рядом, тихо буркнул, чтобы его мог услышать только советник:
— По всем прикидкам мы должны были потерять больше. Все благодаря твоему приятелю.
— Значит, ты доверяешь нам, как прежде?! – выгнул бровь эльф.
— Скажем так, я могу теперь чаще поворачиваться к вам спиной, мой друг, — усмехнулся седоволосый и добавил. – Я рад, что ты и твой сосед с нами.

© Денис Пылев