Паола. Книга 1. Глава 15

Темнота пещеры давила, словно камень, придавивший грудь. Вдох и выдох давались с таким трудом, что казалось проще не дышать. Последнее, что он помнил, было чувство боли, когда потусторонние «волосы» весталки пронзили грудь. Хоук хотел пошевелиться, но понял, что связан. Крик так же застыл на губах. Сил исторгнуть его из груди просто не было. Он попытался пошевелить пальцами. Получилось! Но это была единственная победа за последний день. Он вспомнил бой в пещере, вспомнил, как меркнул свет, как кричала Паола, разрывая тварь на части.

Новая попытка освободиться закончилась провалом. Тогда Хоук решил расслабиться и по возможности отдохнуть. Он вновь прикрыл глаза, погружаясь в волны сонной реки. По телу пробежала судорога, но сил раскрыть глаза не осталось. Сквозь сон он ощутил прикосновение к своей коже чьих-то горячих пальцев. Затем кто-то крепко взял его за подбородок, и в горло потекла тягучая, приторная жидкость. Гортань и пищевод тут же охватил дикий жар, в груди вспыхнуло новое солнце. Жжение продолжалось всего несколько мгновений, затем наступило облегчение. Боль отступала, пока медленно, но неотвратимо. Он снова почувствовал чьи-то пальцы на своей коже. Затем раздалось шипение рассерженной змеи, и вновь наступила тишина.

Его лица коснулся порыв ветра, принесший запахи трав Иль’хашшара. В пещере ветра, как и запахов, не было. И эта простая, казалось бы, мысль пробудила его от странного полусна — полуяви. Он впервые с момента пробуждения осознал, что находится не в пещере. Это пугало и в то же время успокаивало. Он хотя бы не находился рядом с весталкой, пусть и мёртвой. Напрягая свой слух изо всех доступных сил, Хоук пытался услышать еще что-нибудь, подтверждающее его догадки о природе происходящего. И снова неудача.

Внезапно он почувствовал чьё-то прикосновение к ладоням. Словно десятки маленьких лапок гуляли по его телу. Хоук встрепенулся и вновь попытался закричать. Крик, покинувший его горло, напоминал писк забитой мыши. Но о чудо, его услышали! Чьи-то руки вырвали его из темницы, казалось, без особого напряжения, держа его на весу. Острые, словно лезвия, лучи солнца полоснули по глазам, вырвав еще один вскрик. Теперь уже боли.

— Тих-хо ч-человек-к, — прошипел рядом чей-то голос. Звучал он так, что казалось, будто старая, скрипучая сосна научилась говорить по-человечески. – Твои враги оч-чень близ-зко. Услышат – смерть. Увидят либо поч-чуют – смерть!

Владельца голоса Хоук рассмотреть не смог, как ни старался. Его неизвестный спаситель странно изъяснялся. Да к тому же всё время находился в тени, не давая себя рассмотреть. Хотелось позвать Аэдаль, но слова неизвестного о врагах оживили картинку боя с кровавой весталкой. Хоук честно признавался себе самому, что ни при каких обстоятельствах не захотел бы сойтись с ней в бою еще раз.

Наконец, он вспомнил о ране в груди и его взгляд моментально нашёл искомое. Но на месте раны висел комок какой-то омерзительной массы, от которой по коже расходились тёмно-синие прожилки, которые в свою очередь пульсировали в такт с ударами сердца. Хоук от неожиданности едва не заорал благим матом. Тени моментально сгустились, явив миру очень рассерженную женщину. Волосы её разметались по плечам, совершенно человеческие, только весёлого травяного цвета. Во рту не было клыков, что можно оценивать, как добрый знак. Весь её вид говорил о недовольстве. И стоило Хоуку присмотреться к своей стражнице, как во рту у него мигом пересохло. Фигурой она напоминала человека, но на этом все сходства заканчивались. Кожа существа напоминала древесную кору или была таковой. Из плеч и бёдер росли ветви с молодой листвой, наброшенный на плечи плащ, казалось, словно вырастал из них. Пальцы на руках оканчивались толстыми ногтями, которым не хватало пары сантиметров, чтобы казаться когтями. Весёлые глаза тёмно-зелёного цвета, в которых билось пламя озорства, пристально всматривались в Хоука.

— Быс-стро очухался, человечек, — произнесло существо, но, видя ступор пленника, оно пробормотало несколько слов, махнуло рукой-ветвью и снова растворилось в тенях. Спустя некоторое время из теней вышла Аэдаль, еще более бледная, чем обычно.

— Живой?!

— Наверное, — Хоук осмотрел себя, пытаясь увидеть те верёвки, что удерживали его. Но рассмотреть он не смог ровным счетом ничего и поэтому снова воззрился на вампиршу:

— Почему я связан?

— Потому, малыш, что, если бы не волшебные соки нашей гостьи, ты бы уже разговаривал с Саретисом. Ну, или кому ты там поклоняешься. И ты не связан, а склеен, что, согласись, выглядит несколько по-другому. Просто твоя спасительница – дридария. Одна из повелительниц растений, которым эльфы поклоняются, как богиням. Я бы, конечно, еще подумала, но ты там, в пещере, собрался умирать, что пока в мои планы не входило. И я позвала её.

Хоук, сил которого было недостаточно на долгую беседу, неожиданно почувствовал страшную сонливость. И хоть он отчаянно сопротивлялся накатившему сну, тот неожиданно оказался намного сильнее, с одного удара отправив юношу в глубокий сон. Тем временем Паола стояла напротив убежища, но мыслями была далеко от этого места. Син’краэталь был всего лишь в паре полетах стрелы, но даже отсюда она видела снующих по крепости сид’дхов. «Что стало с кланом?» – билось в её мыслях маяком в тёмной ночи.

— Они ушли, — раздалось над ухом. Паола вздрогнула.

— Никогда не могла расслышать твоего приближения, Анхорру, — буркнула она раздосадовано. – Как это у тебя выходит?!

Дридария улыбнулась, отчего могло показаться, что в коре дерева образовалась трещина. Жутковатый эффект добавлялся за счет антропоморфных черт лица дридарии:

— Вы многого о нас не знаете. И не узнаете никогда. Если мир изменится в очередной раз, кто знает, останется ли в нём для нас место. Нас и так очень мало, а грядущая война еще больше сократит наши ряды.

— Но вы же не воюете?! – удивленно воскликнула Паола.

— И что это меняет? – в голосе дридарии раздалась грусть. – Думаешь, сид’дхи, истребив вас, остановятся на этом? Нет, дочь Ночи, они пойдут дальше. Их судьба поведет их дальше и они, как слепые кутята, последуют за ней в самую Бездну. Прихватив заодно и весь мир.

Паола задумалась, глядя на свой бывший дом:

— Но мы в любом случае будем сражаться.

— Так и есть, так и есть. Для этого вас и создали. Для битвы, для величия и славы, — голос её становился слабей, пока не стал едва слышен, — Вы с честью встретили свою судьбу. Встретьтесь с нею еще раз и обретёте истинное величие, — в голосе повелительницы растений слышалась скорбь. – Мальчишку до завтра не буди. Соки дерева сделают своё дело.

После этого дридария исчезла в сгустившихся сумерках, не попрощавшись. Некоторое время Паола стояла, размышляя над услышанным. Никогда прежде дридарии не разговаривали с кем-либо из её народа. Тем более, так долго. И не предсказывали грядущие катаклизмы.

— Мир точно катится в тартарары, — буркнула она, хмурясь. Мальчишку нельзя было будить, соответственно уйти они не могли, и шанс встретиться с кланом таял на глазах. Уйти они могли только в жуткие коридоры под замком, и гадать, куда выведет их древний лабиринт, бессмысленно. Тем более сид’дхи, засевшие сейчас в замке, не уйдут до утра. Вот это выводило её из себя до невероятия. Подумав еще несколько минут, Паола улыбнулась каким-то свои мыслям и устремилась во тьму ночи.

Спустя некоторое время луна выхватила её крадущийся силуэт около самых стен разрушенной крепости. Она слышала переговаривающихся дозорных, и каждое слово их языка вгоняло в её сердце раскалённый гвоздь. Перед тем как покинуть Иль’хашшар, Паола хотела оставить сид’дхам небольшой гостинец. Она не знала численность сид’дхов, даже сейчас рушащих всё, чем она дорожила в этой своей жизни. Не знала и силы, какими располагали воины, но её это и не интересовало. Она увлеклась охотой.

Никто, даже тёмные эльфы, не знал всех тропок и потайных мест в самом замке и его окрестностях. Сид’дхи же о них и не догадывались. Поэтому, когда за спиной первого дозорного поднялась изящная тень, он так и не узнал, куда вылетела его душа в следующий миг. Едва проникнув внутрь Паола поняла, что сид’дхов в крепости было слишком много, чтобы справиться с ними в одиночку. Поэтому первоначальный план стал претерпевать значительные изменения.

Оставаться внутри крепостных стен было опасно. Никто не может драться в одиночку против целого отряда и потом похвастаться этим. Поэтому Паола, проскользнув незамеченной между двумя дозорными, пробралась внутрь внешней галереи замка. Когда-то, вероятно, здесь было красиво. Она вспомнила, как бегала по этим коридорам совсем юной. А сейчас это место было осквернено не только сид’дхами, но и предательством тёмных. От ярости она заскрипела зубами, но не прекратила движения. Где-то здесь должны быть и командиры отряда, вот им-то она и оставит памятный сюрприз.

Когда она услышала незнакомую речь, а чуть позже и отсветы факела, пришло время действовать. При отступлении ей понадобятся пустые коридоры, чтобы не увязнуть в рукопашной в самый ненужный момент. Одним прыжком вампирша оказалась на стене и следом за этим, словно гигантский паук, переползла на потолок, удерживаясь между арочными сводами. Звуки шагов становились громче, а вскоре показались и сид’дхи. Паола сразу определила среди них старших. Дорогое оружие, украшения на шее, и вдобавок, одна прядь волос выкрашена в пурпурный цвет. Что автоматически повышало их ценность в качестве пленных противников. Оставалось самое простое…

Едва увлеченно болтающая парочка оказалась возле места засады, как Паола рухнула на них сверху, словно ястреб. Первого же сид’дха она убила, вонзив ему в шею тьягу и тут же, выпустив рукоять сабли, бросилась на второго с голыми кулаками. Ошеломленный внезапным нападением сид’дх не успел оказать сопротивления. Кулак вампирши ударил его в подбородок, глаза закатились, и воин рухнул, как подкошенный. Взяв пленного, Паола решила выбираться из бывшего теперь приюта. Где волоком, где — таща на себе, она доставила пленника к пролому в стене. И тут он застонал, не приходя в сознание. Кулак Паолы опустился еще раз и сид’дх затих. Но, видимо, стон был услышан одним из дозорных, который и поднял тревогу.

Небо над Син’краэталь осветила вспышка ярко-зеленого света и озарённые ею, сид’дхи полезли, казалось, из всех щелей. Ожидая чего-то подобного, Паола задержалась, чтобы её заметили, а затем скользнула в одну ей известную расщелину у стены, предварительно пронзив горло своего пленника когтями. Едва не ободрав локти в тесном проходе, вампирша стала поджидать первого же «счастливчика», на свою беду вылезшего из прохода. Внезапно, вместо воинов с дредами, из расщелины ударил столб пламени. Значит, к делу подключились маги. А сталкиваться с ними — себе дороже. Осторожно уйдя с занятой позиции, Паола пожалела, что не смогла взять пленника, но время действительно поджимало, и она углубилась в лес. Несколько ветвистых зеленых молний ударили в стену леса, но и только. «Как-то лениво», — подумала вампирша, криво ухмыляясь в темноте. Но ночь только начиналась, и она решила не уходить без информации о происходящем.

Трезво рассудив, что ни один нормальный не сунется в замок, плюющийся во всё шевелящееся зеленой магией, Паола сделала крюк и подкралась с другой стороны. Учтя опыт первых убийств, сид’дхи удвоили количество дозорных. Забравшись по скале, вампирша, словно большой паук, распласталась на обломке крепостной стены. Тьяга стала бы в этой части плана помехой и была оставлена у схрона, с пребывающем в лечебной дрёме Хоуком. Не выпуская когтей, вампирша стала сползать вниз, к паре сидящих, как им казалось, надёжном месте, сид’дхов-воинов. Нащупав небольшой обломок скалы, Паола осторожно бросила его справа от их укрытия. Головы, словно по команде, повернулись на тонкий, сухой звук удара. Призвав Когти, она буквально сверзилась им на головы. Тот, что казался ей сильней и оказался самым опасным. Реакция у него была отменной, поэтому и умер он первым. Второй же, не успев выхватить свой жуткого вида разделочный нож, теперь скулил, заливая всё вокруг густой кровью из отрубленной руки.

Наступив ему на горло так, чтобы не раздавить трахею, вампирша принялась жутким шёпотом выспрашивать интересующую её информацию. Её оказалось до обидного мало. Рядовой боец ничего не знал и был до противного не любознательным. Узнав, по крайней мере, численность противника, Паола пнула его в висок носком сапога и скрылась тем же путем, что и пришла. Требовалось не только осмыслить полученные сведения, но также придумать дальнейший план действий, когда мальчишку отпустят растительные сны.

Внезапно раздавшийся рёв ярости заставил встрепенуться весь лес. Кричал кто-то с изрядной глоткой, решила она про себя. Но рёв раздавался всё ближе и Паола занервничала. Казалось, что «Ревун» идёт по её следу. А вскоре она услышала и треск сучьев. Выскочив из убежища с тьягой наперевес, она почувствовала, как лёгкий ночной ветерок доносит до её носа ненавистный запах миндаля. Прошипев проклятие, вампирша сорвалась с места, стараясь двигаться в сторону чащи. Шум становился всё громче, а запах всё интенсивнее. Она ускорилась, понимая, что это бесполезно. Требовалось убить загонщика, чтобы очистить себе дорогу в тыл. А для этого требовалось убить его быстро. Очень быстро. Но сперва Паола решила взглянуть на то, с чем свела её судьба. Стрелой взлетев на нижние ветви раскидистого сребролиста, вампирша заняла удобную позицию среди ветвей.

Исчадие напоминало собой горящего человека, с рук которого капало расплавленное золото. По крайней мере, ей он привиделся таким. От его прикосновений загорался лес, но ему на это было, конечно же, плевать. Он шёл по следу, видимому только ему, и предвкушал скорую расправу, когда горячая кровь живого существа будет шипеть, испаряясь с его рук. Подстёгнутый этой эмоцией, он задрал увенчанную короной рогов голову и издал тот самый рёв. Паола едва не рухнула с дерева, находясь в полном смятении. Что делать с подобной тварью, она не представляла. А тварь скоро будет здесь.

Решение запутать следы пришло спонтанно, но показалось ей не столь безнадежным. Запутать, сбить с толку и после этого напасть. Чем не тактика?! Спрыгнув с дерева, вампирша призвала Когти, спрятавшись в подлеске. И когда её лица коснулся жар Бездны, она, не колеблясь, выскочила прямо перед лицом исчадия. С криком, достойным собственной легенды, она полоснула его когтями по ноге и была такова. Она не видела, как горящая кровь плеснула на траву и кусты, как они вспыхнули. Зато слышала крик боли. «Значит, тебя можно ранить, а значит, и убить, — удовлетворённо произнесла она про себя. – Тогда всё не так плохо».

Но едва она выглянула из-за дерева, как в лицо ей ударили щепки. Невидимая сила буквально выбила из древесного ствола изрядный кусок. Сделать это мог только маг, следовательно, он пустил перед собой приманку, выманив тем самым её из укрытия. Обозвав себя дурой, Паола метнулась в сторону, петляя, словно заяц. Против таких противников вся её сила бесполезна. Тем временем над её плечом пропели шипы, чуть-чуть разминувшись с её плотью. Вонзившись в ствол дерева они, словно капля чернил в воде, принялись разъедать его. При свете луны выглядело это жутковато. Снова сменив направление, вампирша сделала крюк, чтобы хоть взглядом зацепить фигуру мага. Безуспешно. В ночной мгле она видела только исчадие. Словно чутьё её подводило. Шар зелёного огня вырвался из пустоты, бодро полетев в её сторону. Скрипнув зубами, Паола прислонилась к стволу сребролиста. В эту игру она не могла играть вечно. Стоило ей ошибиться и проклятый сид’дх поджарит её, словно цыплёнка.

Бросившись в сторону топающего исчадия, она уже занесла когти для удара, но в последний миг сменила направление движения, поднырнув под лапищу горящего существа. Устремившись туда, где по её расчетам находился маг, она хотела избавиться от большей угрозы, но мага на месте не оказалось. Зато оказалась горящая сеть, обрушившаяся на неё. Уйдя из-под падающей ловушки лишь в последний момент, она услышала разочарованный вопль охотника. Добыча была так близка! Но, видимо, своим маневром, а может и более ранними действиями, она привлекла внимание кого-то из хозяев. В игру вступил еще один игрок. И настроен он был куда более решительно. Две стрелы, прилетевшие со стороны чащи, воткнулись буквально в чистый воздух, задрожав от попадания. Тонкий крик боли и в ночном воздухе Иль’хашшара появляется фигура мага. Высокий, одетый в кольчугу, увешанную разными цепочками, талисманами и оберегами, сид’дх представляет собой забавное зрелище. Это если не знать, как опасны подобные противники в открытом бою. Но размышления на эту тему можно отложить до более благоприятного времени.

Паолу же больше интересует стрелок. Кто этот дерзкий, решивший вклиниться в древний спор?! Чтобы узнать это, вампирше требуется сразить исчадие. Но и тут невидимка решил проявить благородство. Сменив позицию, стрелок вновь выпускает пару стрел, оставляющих в ночном воздухе серебристый след. Почти одновременно они поражают цель, и над лесом проносится крик боли, медленно затихающий по мере того, как волшебный огонь пожирает плоть исчадия.

— Скорей, Днеходящая! Или ты собираешься сразиться со всей их стаей?!

Приятный женский голос воззвал к ней из темноты, и Паола бросилась на звук голоса. Ей встретилась тёмная эльфийка, вооруженная своим жутким луком, который со ста пятидесяти шагов пробивал рыцарские латы. Не объясняя ничего, она только и произнесла:

— Нужно идти. Скоро они очухаются. И когда они очухаются, здесь станет очень жарко.

Решив, что всю информацию она получит по дороге, Паола коротко кивнула, вставив лишь фразу о Хоуке, укрытом волшебством дридарии.

— Мне нужно забрать компаньона.

— Чудесно, — возмутилась спасительница. – Это тот мальчишка, которого ты привела в лес?

— Он неплохой мальчик. Хоть и человек.

— Да неужто?

В ответ Паола просто пожала плечами. Говорить тут особо было не о чем.

— До утра мне его не забрать. Он исцеляется.

— Боюсь спросить — где? – не отступала от своего намерения пришедшая ей на выручку эльфийка.

— Думаю, что даже тебе лучше не знать, тёмная сестра, — вампирша покачала головой и бросила на эльфийку взгляд из-под бровей. Та колебалась, но скорее — в силу природного упрямства. Выглядела она как наследница Дома, а не обычный хранитель границ Иль’хашшара. Буквально всё в ней кричало о её высоком происхождении. Но держалась она просто, без спеси, так характерной для первородных. Паола решила, что она ей нравится. Но дальнейшее решение определит схему её путей и то, как скоро она сможет воссоединиться с кланом. Последнее становилось приоритетной задачей. Узнать об итоге столкновения с сид’дхами.

— Нам также нужно время, чтобы пересидеть их дневную активность. Если теперь в ваших лесах это возможно, — не удержалась она от того, чтобы не подпустить «шпильку». И достигла цели! Эльфийка разве что не зашипела.

— Я понимаю, что ты меня подначиваешь. Но это крайне безответственно, особенно в момент появления таких врагов.

Но на эту краткую отповедь Паола лишь пожала плечами и кротко улыбнулась. Тёмная тоже ухмыльнулась и, сделав приглашающий жест рукой, бросилась в чащу. Едва поспевая за ней, вампирша уворачивалась от когтей, растущих где попало деревьев, стараясь при этом не провалиться в какую-либо яму, вырытую давно умершим покойником. Она молилась про себя, чтобы путь не занял много времени. Новая спутница не останавливалась, продолжая двигаться в одной ей известном направлении. И Паола отвлеклась, задумавшись над внезапно ставшим более насущным вопросом – а что дальше?! Вот бросится она за родичами в пещеры, а дальше? Что произойдет на поверхности, будет ей невдомек. За то время, что она проведёт в подземельях, война на поверхности закончится, и она вернется в совсем другой мир. Мир, в котором снова прошёл дух войны, сметая государства и народы с лица Зидии. Она едва не сбилась с шага. Нет! К демонам такие правила игры! Она нарушит их снова, если потребуется. Могло статься, что и сид’дхи и неизвестные покупатели в Хвандаре — всё это звенья одной цепи. Да еще и городишко со странным названием – Высхольд, который находился на другом конце страны.

В голове вампирши стал складываться новый план действий. Воевать со всей сид’дхской армией немного неудобно, решила она. В конце концов, пускай теперь люди разгребают эту кучу, а она займётся поиском осколков Кристалла. Тем более след вырисовывается всё более чёткий. К тому моменту, как эльфийка остановилась, план действий почти был составлен. Она окликнула эльфийку.

— Стой, уважаемая, не знаю твоего имени. Не торопись! У меня возникла теория, и я хочу её проверить.

— Что, прямо сейчас?! Потерпеть никак?

— Нет. Никак. Но идея тебе понравится. И, кстати, делать тебе тоже ничего не придётся. Будешь стоять и наблюдать.

Эльфийка помотала головой, словно прогоняя дурные мысли:

— Ты же недавно бежала во весь опор, только чтобы скрыться от них. Теперь же предлагаешь остановиться и что, предложить им вина?!

— Мы сделаем ловушку, тёмная сестра, — обернувшись, она обвела поляну, на которую они вышли, взглядом прирождённого охотника. – Прямо здесь.

Сказав это, вампирша одним прыжком очутилась на нижней ветви каменного дуба, растущего на краю поляны и, словно белка, вскарабкалась парой локтей выше. Пристроившись, как маленькая птичка среди ветвей, она помахала эльфийке рукой.

— А что делать мне? – Спросила Литариэль, а именно это она и была. – Станцевать для них?

— Если можешь. Но вообще-то стой и привлекай внимание. С остальным справлюсь я.

— Не слишком ли самонадеянно?

— Как по мне, так в самый раз, — раздался сверху задорный голос вампирши. – Я уже чую их. Совсем скоро ты поймёшь, почему нас не любят, тёмная сестра.

Произнеся последнюю, полную бахвальства фразу, вампирша скрылась в ветвях. Оставшись одна, Литариэль прикрыла глаза и прислушалась. Она слышала шорох ветра, что осторожно касался листвы, словно робкий юноша, впервые прикоснувшийся к руке избранницы. Она слышала треск коры, проедаемой древоточцами, и хруст свежей листвы во рту оленя. Но вот на грани слуха появился новый раздражающий звук. Звук, который издаёт преследователь, не заботясь о том, слышит его жертва или нет. Топот ног, хруст сломанных ветвей, чьё-то тяжёлое дыхание и подбадривающие крики старших. И всё это приближалось к её полянке, безошибочно определяя направление движения беглеца. Эльфийка достала две стрелы. Одну она осторожно воткнула в землю у ног, другую наложила на тетиву. Шум мчащейся погони достиг своего пика и на поляну один за другим стали выскакивать самые необычные животные. Больше всего они напоминали помесь волка и крокодила. Хоук узнал бы их сразу, а Паола, сидящая наверху, лишь презрительно скривила рот. «Кроковолки» заменяли, по-видимому, у сид’дхов гончих. Паола призвала Когти, молясь, чтобы их не заметили раньше времени, чтобы «сюрприз» удался. Она насчитала пять особей. Спустя пару минут на поляну вышел сид’дх, одетый иначе, чем его подчинённые. В руках он держал короткое копьё, словно жезл полководца. Широкий листовидный наконечник смотрел в небо. Почти одновременно на поляне оказались еще семеро воинов, которые смотрели на Литариэль со странным чувством ярости и тревоги.

Эльфийка расслабилась и, внезапно вскинув лук, всадила первому сид’дху стрелу точно в правый глаз. И поляну огласил рёв боли, ненависти и удивления. Тем временем вторая стрела ударила прямо в разверстую пасть оскалившегося «кроковолка». Только после этого пришедшие в себя сид’дхи бросились на неё, оглашая лес боевыми кличами. Литариэль считала, что поняла задумку вампирши атаковать со спины противника, но она просчиталась. Едва твари, похожие на страшный сон, пересекли половину расстояния до неё, раздался голос, и атака вмиг захлебнулась. Все на поляне замерли.

Из-за границы леса показался еще один сид’дх, только уже с яркой полосой в волосах. Его куртка была украшена неясными символами и украшениями в виде символов смерти. От него явственно тянуло угрозой. Однако лицо его изображало улыбку, только в глазах билось призрачное зеленое пламя.

— Никаких манер! Прошу прощения, моя госпожа, — он сделал поклон по всем правилам эльфийского этикета. – Воинам непривычно находиться в мирном союзном государстве.

— Я не слышала, что мы стали союзниками, кем бы вы ни были.

— Ну, полноте госпожа Онитарин! Вы ведь были в Совете Домов, когда мой господин предложил нашим народам союз. Это так же очевидно, как и то, что меня зовут Шар’хзагель. Нас не представляли, но я запомнил Ваше полное гнева лицо. Да, да, Вы были крайне против союза. Вы и этот, второй, забыл его имя.

— Очень хорошо. Но почему вы преследовали меня, советницу Дома, в своем же лесу? И кто разрешил вам проводить здесь военную операцию?!

— Друзьям не всегда требуется разрешение, — сид’дх улыбнулся, обнажая треугольные зубы. Улыбка вышла отвратительной, словно Литариэли улыбался мертвец. – Друзья могут позволить себе чуть-чуть свободы действий.

— Не в моём доме! – отрезала советница, выхватывая еще одну стрелу. Шар’хзагель, словно предугадав её движение, ушёл с линии выстрела, и стрела сразила стоящего за ним солдата.

— Схватите её! – крикнул он, освобождая дорогу «кроковолкам». Выхватить вторую стрелу Литариэль уже не дали. Две твари подкатились ей под ноги, еще две, высоко взвившись, рухнули на плечи. И уже спустя миг она лежала, боясь пошевелиться, на все лады проклиная вампиршу, так как одна из этих тварей держала её за горло, пуская мерзкие даже на вид слюни. Следом стали подтягиваться воины — без улыбок, без шуток, без эмоций. Литариэль занервничала пуще прежнего. И тут наступившую тишину нарушил чей-то всхлип. С удивлением обнаружив возле себя кого-то постороннего, вожак-колдун стал оборачиваться, и в этот миг голова его взлетела вверх, подхваченная сильным ударом. Уже готовая сорваться с руки, молния скользнула в траву, словно змея. Наступил тот благословенный миг битвы, когда твой противник до такой степени удивлён, что забывает взять в руки меч.

В данном случае убрать с горла зубы и слюни. И вот впервые эльфийка увидела, как сражаются вампиры. Она шла сквозь сид’дхов как корабль, рассекая волны. На каждого погибшего требовался один удар. Но их было слишком много, и Паола стала отступать к лесу, уводя подальше от обездвиженной эльфийки. Литариэль сморгнула. Отжимали ли её нечаянную спутницу, или же она сама уводила их?! Погибший сид’дх был, по-видимому, волшебником и командиром, раз без его команд отряд превратился в свору разбойников. Но Литариэль заставила себя сосредоточиться на бое, с восхищением взирая на финты и пируэты вампирши.

Крутясь, словно осенний лист, сорванный ветром, Паола проскользнула между двумя отрядами бойцов и тут же атаковала правый фланг, одним движением обезглавив самого нетерпеливого. После чего ринулась в самую гущу. Казалось, что сейчас её сомнут, но она словно растворилась в воздухе, срываясь на отчаянный бег среди ветвей, в тщетной надежде спастись. Издав боевые кличи, сид’дхи устремились за ней по пятам. На поляне остались только двое действующих лиц – Литариэль и неизвестная тварь, которая уже измусолила ей всю шею. Осторожно, стараясь не делать резких движений, чтобы не привлечь внимание твари, эльфийка потянулась за кинжалом, спрятанным в левом сапоге. Шум битвы и крики заглушали все остальные звуки, так что ей повезло и вскоре оружие оказалось в её руках. Расслабив мышцы шеи и рук, Литариэль резким движением вонзила острое лезвие в правое ухо зверя. «Кроковолк» выпустил её и, завизжав, стал носиться по поляне, периодически пытаясь дотянуться до больно жалящего его оружия.

Шум за спиной заставил эльфийку обернуться, но она поняла, что всё равно ничего не сможет противопоставить той скорости, с которой появилась Паола.

— Уходим! – прохрипела вампирша, — Им сейчас будет не до нас. Но, — она мельком взглянула на «кроковолка» уже почти переставшего дёргаться, — это было очень безответственно. Спазм мог заставить его сильнее сжать челюсти и от твоей прелестной шейки осталось бы… Да ничего бы не осталось! Но, правду говорят, что новичкам везёт.

Вампирша деловито добила раненых и хрипящую тварь, и устремилась в другую сторону. Литариэль с неудовольствием отметила факт мародёрства, когда её спутница обыскала тело волшебника и в её заплечный мешок перекочевали какие-то непонятные вещи.

— Не одобряешь? – внезапно спросила Днеходящая, хотя всё это время стояла к ней спиной.

— А должна?!

— Нет, — пожала плечами вампирша. – Но по законам войны всё, что взято в бою, становится собственностью воина.

Не найдясь с ответом, Литариэль просто пожала плечами и продолжила путь молча. Вампирша в ответ лишь хохотнула. Вскоре она попросила советницу остановиться на привал. Погони больше не было слышно, и тут Литариэль поняла, куда привела их маленький отряд. Словно некое помутнение лишило её разума. Она увидела совсем рядом костяные хребты Син’краэталь. Она резко затормозила и с самым ледяным из выражений лица повернулась к вампирше:

— Ты! Ты затуманивала мне разум, — обвиняющий перст уперся в грудь Паолы. Но та лишь ухмыльнулась и покачала головой. Словно говоря, что эльфийка ничего ей не сделает.

— Я же сказала, что не уйду без мальчишки, — вампирша двинулась к старому корявому дубу и едва коснулась его коры, когда та разошлась так, словно на неё изнутри давила некая масса. Прямо на руки вампирше выпал человеческий юноша в изрядно потрёпанной одежде. С удивлением наблюдала Литариэль, как осторожно укладывает она человека на траву, подкладывает ему под голову мешок и что-то шепчет на ухо.

— Что здесь происходит?! – удивленно спросила эльфийка, впервые увидевшая последствия лечения дридарии. А когда Паола пересказала ей суть разговора с одной из Древних рас, то священный трепет охватил Литариэль. Увидеть, а тем более поговорить с дридарией мечтал каждый маленький эльф в Лесу, а вампирша описывает это как поход за булочками. Тем временем человек окончательно пришел в себя и стал шарить в поисках меча. Впрочем, вампирша быстро его остановила, показав на заросли дрока. Обрадованный, он убежал, словно ребенок, размахивая руками. Обернувшись и посмотрев в глаза Литариэль, вампирша пожала плечами, будто поставила точку.

— Вот теперь мы уходим. И быстро. Второй раз такого фокуса я не проверну.

Они расстались на границе Иль’хашшара. Эльфийка отправилась собирать Совет Домов, чтобы поделиться увиденным. Паола, взяв курс, двигалась по заданному пути к намеченной цели.

— Надеюсь, сид’дхов мы некоторое время не увидим. – Сказав это, она криво усмехнулась, но юноша оставался молчаливо-собранным. После излечения в нём произошла разительная перемена. Хотя вампирша была склонна списать происходящее на временное явление. Паола понимала, что предстоит разговор. Рано или поздно, но это произойдёт. Столкнувшись впервые со смертью, люди были склонны к различным эскападам. Что выкинет юнец, она не хотела себе даже представлять. И какую-то часть пути они преодолели в полном молчании. Паола не торопила спутника начинать разговор, а Хоук, по-видимому, собирался с силами. И к вечеру, когда впереди замаячил тракт, юноша внезапно сбавил шаг, поравнявшись с Паолой, которую часть пути оставлял позади.

— Это действительно было так страшно, как видел я?

— О чём ты, малыш? – изобразила она недоумение.

— Я о смерти. Ты перерождалась на пороге смерти? Или в муках умирала, беспомощная?!

— Я? Что ты, Хоук. Я рождена вампиром, а не обращена. Между этим есть разница. Мы аристократы по праву рождения. В этом было наше призвание. Мы — народ-правитель. Народ, призванный повелевать другими и посмотри, к чему это привело. Воистину говорят, что у богов превосходное чувство справедливости и отвратное чувство юмора. Теперь ты видел, где мы обретались последние сотни лет!

Хоук замолчал надолго. Процесс мыслительной деятельности был написан на его хмуром лбу:

— Но ты не боишься света, а значит, наши легенды врут?!

— О, нет, малыш! Ваши легенды не врут. Всё так и обстоит. Солнечный поцелуй дарует мгновенную, но мучительную смерть. Просто я несколько отличаюсь от других. Вот и всё.

Юноша вновь замолчал, теперь уже переваривая полученную информацию. Паола тем временем оглядывала окрестности на предмет патрулей сид’дхов или айринского ополчения, баронских дружинников или еще кого похуже. Скоро покажутся стены злополучного Квесали. Город, который Паоле больше всего хотелось бы обойти по широкой дуге. Но единственная дорога в этой местности пролегала через город. Да и тот небольшой схрон, в котором она оставила целую гору трофеев, был оборудован неподалёку. Паола решила, что риск оправдан и направила их отряд вперёд.

Тем временем над Зидией опустились сумерки, цвета тёмно-синего бархата. Как будто шаловливый ребёнок рассыпал блёстки из звёзд. Тишину нарушало пение припозднившихся птах со стороны леса. Город темнел суровым пятном, молчаливым памятником свершённому преступлению. Решив не разжигать костра, они расстелили одеяла на снопах травы и уснули почти одновременно. Первым проснулся Хоук и тотчас разбудил Паолу, силы которой тоже были не бесконечны и требовали периодического сна и отдыха. Сказать, что он был напуган, значит покривить душой. Закалённого уже воина трясло от ужаса и Паоле стоило огромного труда, чтобы держать себя в руках.

— Смотри, смотри! – шептал юноша, буквально за рукав вытягивая её на тракт. Первое желание высказать всё, что она думает о своём спутнике, а потом уже о цели всего похода, пропало, стоило им выйти из-за ветвей на открытое пространство. Над городом парило призрачное сияние ядовито – зеленого света, отбрасывая зловещие тени на стены и крыши домов. Оно переливалось еще более зловещими оттенками, будто заранее пугая всех, кто вздумает войти в город днём. Паоле, видящей ночью так же хорошо, как днём, показалось, что в этом сиянии метаются чьи-то тени, отплясывая неведомый миру дикий танец.

— Думаешь, мы в безопасности здесь? – Почему-то шёпотом спросил Хоук.

— Теперь даже не знаю. — В тон ему прошептала вампирша, отводя взгляд от таинственных огней. – Вроде напоминают полярное сияние, но цвет выдаёт сид’дхскую магию. Но для этого требуется неизмеримое количество энергии. Я, конечно же, не маг, но приблизительные затраты представить могу. А это значит, что они подпитывают это через канал, связанный с их миром. Они всё-таки открыли портал, и сейчас из него изливается в наш мир их магия. Это не хорошо.

— Насколько нехорошо? – Хоук выглядел сбитым с толку.

— На полную, — задумчиво протянула Паола. – Если люди ничего не предпримут, мы все пойдём под нож. Исчадия не будут спрашивать, кто прав, кто виноват. Они убьют всех.

Увиденное повергло её в тяжёлую меланхолию. Все последние дела валились у неё из рук. Ничего не смогла довести до логического конца, корила она себя. Поиски Кристалла привели её сюда, в этот край. Вернувшись к костру, она мягко опустилась возле пламени, бросая в огонь ветки и наблюдая, как жадное пламя сжирает всё, до чего дотягивается. В то время как её мозг лихорадочно работал, выискивая пути решения. Но ничего толкового, как назло, в голову не шло. Соваться в город полное безумие – живыми они оттуда не уйдут. Не в этот раз. Осталась одна надежда, что тэйра Мишара выполнит свою миссию и донесет до императора всю серьёзность ситуации. Иначе…

Хоук, хоть и возбуждённый, уснул, едва прислонившись к одеялу. Чем оказал ей неоценимую услугу. Паола не хотела отвечать на бесконечные вопросы мальчишки, ибо ответов у неё не было. Ей казалось, что временами у неё из-под ног выбивали дорогу и она, словно слепой пилигрим, медленно бредёт в кромешной тьме. И камни под ногами размером с гору. Споткнулась о такой — и всё, лежишь — не встать. А над тобой медленно плывут облака, и солнце щекочет ноздри шаловливым солнечным зайчиком.

Она задумчиво извлекла из ножен тьягу, провела рукой по лезвию, словно здоровалась. Блики костра играли на лезвии, напоминая о прошедших битвах, стычках и схватках. Наконец, устав от самокопания, Паола отложила оружие и снова извлекла из кармашка в рюкзаке кольцо. Раухтопаз заиграл гранями еще ярче. От жара костра металл нагрелся и вампирша осторожно надела его на палец, вглядываясь в чистоту камня. Ничего особенного, обычный перстень, но будучи на пальце не самого последнего человека в стане врага, это кольцо приобретало ценность. И как источник информации и просто, как безделушка. Вдруг один из завитков на оправе привлёк её внимание. «А что, если», — рискнула она и мягко провела большим пальцем.

Секунду ничего не происходило. Затем кольцо раскалилось, и в воздухе появилась картинка чьего-то кабинета, заваленного трофеями. Потом в центре появился незнакомый сид’дх. Он начал говорить что-то резким неприятным тоном, но увидев собеседника, резко выбросил руку вперёд, крикнув что-то. Паола дёрнулась в сторону, сдёргивая кольцо с пальца. Уже в движении она почувствовала, как щеки коснулся ветерок. Вмиг позади неё раздалось шипение, и на земле появился круг выжженной травы.

— Вот значит, как обстоят дела, — протянула она. – Всё настолько плохо.

Кольцо было снова упаковано в дальний угол мешка, а Паола задумалась над происшедшим. Выходило так, что все сид’дхи были связаны между собой какой-то магией. Словно бы чувствовали друг друга на большом расстоянии. Звучало дико, неестественно, но других версий у Паолы не возникало. Проверять еще раз желания не возникало тоже. Здесь требовались методы либо слишком сложные и оттого невыполнимые, либо самые простые. Как, например, вновь попытаться взять в плен не рядового сид’дха и допросить, как следует. С этими мыслями Паола вернулась к созерцанию пламени, в котором ей чудились отблески прошлого. Путь, лежащий перед ней, стал приобретать видимые очертания.

На следующий день, обогнув Квесали, в котором снова воцарилась мертвецкая тишина, вампирша взяла направление на Высхольд. Если они найдут коней, то путешествие сильно сократится. На удачу Паола больше не рассчитывала. Первым делом, свернув в сторону с больших трактов, она двигалась напрямик, чтобы сократить время в пути. Спустя несколько дней они с Хоуком вышли к небольшой деревне, в которой была даже двухэтажная таверна с сонным хозяином и парой таких же сонных подавальщиц, видимо — дочерей. Потребовав вина с пряностями и еды, Паола спросила про ванну и, получив вежливый ответ, что они таверна приличная и такого не держат, только что не плевалась. Согласившись на корыто с горячей водой, она чувствовала себя обманутой, чего с ней не происходило уже много-много лет. Хоук отлеживался в комнате, которую они сняли в самом конце коридора второго этажа, и на все увещевания помыться, отвечал полным согласием, но только вечером. Паола, вновь вернувшаяся к печальной реальности, злилась на весь свет и была весьма раздражительной. Пока сонная дочка хозяина таверны лила ей на спину горячую воду, она размышляла о тихой, размеренной жизни в такой вот глуши. Пищи у трактов и Королевской дороги всегда было вдосталь и люди здесь, судя по всему, не очень разговорчивые. Лучше и не придумаешь.

Затем она вздохнула и стала выбираться из «ванны», чтобы осмотреть себя. Шрамы от волос весталки заживали медленно, словно нехотя. Может, надо было попросить дридарию подлатать и её. Кто знает, вдруг бы и согласилась. Но богини жизни хоть и отзывались изредка на их зов, испытывали чувство, близкое к брезгливости, поэтому звали их не часто. Пока обнажённая вампирша крутилась перед осколком зеркала, дверь, которую она забыла запереть, приоткрылась и в неё заглянул вернувшийся за чем-то Хоук. Заметив Паолу, юноша сначала остолбенел, затем лицо его залил багрянец, и он захлопнул дверь с силой, вовсе не обязательной для столь простой операции. Вампирша выругалась, затем улыбнулась. Момент был и в самом деле забавным. Для неё.

— Аэдаль, я могу войти? – Раздалось за дверью спустя некоторое время. Получив утвердительный ответ, юноша вошёл, страшно смущаясь. Запинаясь, он стал просить прощения, но Паола, пребывавшая в прекрасном расположении духа, не стала его долго мучать и великодушно простила. После того, как она забрала вещи из схрона, идти стало трудней. Поэтому еще днём она поинтересовалась у хозяина таверны о лошадях. Ответ её не удивил, но и не обрадовал. Лошадей в деревне не было, а те, что стояли в конюшне, принадлежали путешественникам.

К вечеру в таверну набилось множество народу. Оказывается, Чертополох находился в полу-лиге от королевской дороги и пользовался заслуженной известностью среди гонцов, купцов и караванщиков. Поэтому, когда застучали двери других комнат и привлечённые запахом еды постояльцы потянулись вниз, она не выдержала и вытащила платье, купленное еще до всех треволнений. Широкий вырез и корсет делали его слегка вызывающим даже для городской, привыкшей ко всему публики. Здесь же оно ударило с силой кузнечного молота. Стоило им с Хоуком спуститься в залу, как все разговоры стихли. На них глазели, пытаясь взять в толк, откуда в такой глуши взялась столичная дама. Хоук от столь пристального внимания едва не сбежал обратно в номер. Но предупредительная Паола вовремя подхватила его под руку таким образом, словно это он вёл её к оставшемуся столику за ширмой. Лицо его пылало всеми оттенками красного.

— Первый раз вышли в свет, юноша? – поддела его вампирша, расточая улыбки. Проплыв половину зала до того, как публика вспомнила, как надо дышать, она уселась за столик, к которому тотчас потянулись «ценители прекрасного». Очень быстро Паола услышала все оригинальные и не очень «подкаты». Где вежливо улыбаясь, где угрожая, а где и откровенно хамя, она добилась определённых успехов в отваживании назойливых женихов. И вскоре вдвоём с Хоуком они ели в ожидании вечерней программы. По слухам, бывший здесь проездом бард согласился за четыре серебряных ливра сыграть и спеть. Деньги были не малые, поэтому Паола настраивалась приятно провести вечер, когда со страшным треском распахнулась входная дверь таверны, и на пороге возник селянин с забрызганным кровью лицом и одеждой.

— Уб – бит! Убит, бард!

Крики волной полетели от стены к стене:

— Как?! Почему?!

— За что?

— Что ж это творится?

И только один голос задал нужный вопрос:

— Где?

Человек, которого усадили на скамью и насильно влили стакан какого-то местного пойла, раскачивался, уставясь в одну точку. Пока голоса толпы проникли в его сознание, прошло некоторое время. Наконец, он встряхнулся.

— Да вон там, за плетнем, так и лежит, болезный. Горло вскрыто, что твоя рыба потрошённая. От уха и до уха.

Толпа повалила на улицу поглазеть на мёртвого барда. Всё было, как и сказал селянин: тело несчастного барда лежало прямо у невысокого, покосившегося палисадника. Ненужная сломанная кукла с оборванными нитями судьбы. Пёстрая, лоскутная одежда выдавала музыканта издалека. Но удивительно, что даже наёмники никогда не трогали бардов, а тут убийство.

Паола обратила внимание, что народ заметно занервничал. Вот пробежал староста деревни, и тут Паола услышала тонкий свист, будто кто-то подзывал собаку. Что-то в этом звуке привлекло её инстинкты, и она обернулась, чего раньше катастрофически не делала. Звук шёл сверху, и вампирша подняла голову. Тварь притаилась у конька, на самом верху крыши. Отсюда она напоминала очень худого человека с содранной кожей, чьи поры сочатся не красной человеческой кровью, а тёмной, грязной водой. Густой до такой степени, что напоминает грязь. Издав еще один смешок, напоминающий скрежет железа по стеклу, тварь выпрямилась и, задрав голову, издала громкий не то рёв, не то вой. А затем спокойно спрыгнула вниз и, выпрямившись, снова посмотрела на замерших в гротескных позах местных:

— Добрый вечер, — нежным голосом произнесла она.

читайте далее >>>

©  Денис Пылев Сайт автора

Состояние Защиты DMCA.com

Читать бесплатно

^ Вверх