Архив метки: Сказки читать онлайн

Русалочья любовь

— Ой ты солнце красное, солнышко далекое. Ты скорей согрей меня в омуте глубоком. Ты взгляни на косоньку, что плела я, мучилась. Ручками холодными в волосах я путалась…
Сквозь плотную пелену сна пробился чарующий голос и выдернул Ждана наружу. В спину тут же впились узловатые корни деревьев. Юноша приподнялся на локте и огляделся.
Крохотную полянку со всех сторон обступили высоченные сосны. Недоступная синь неба едва мелькала сквозь их кривоватые кроны. Темно. Жутко. И только где-то в глубине чащи горели алыми пятнами яркие цветки папоротника.
На миг Ждану показалось, что лес ожил. Тот словно очнулся от древнего заклятия, вздохнул — тяжело и прерывисто – и взглянул на нежданного гостя сотнями глаз. Из глубины чащобы потянуло могильным холодом.
Вздрогнув, юноша осторожно поднялся на ноги.
— Ты коснись ладонями, теплыми да жгучими. Подари объятия томные, тягучие…
Ноги сами понесли Ждана куда-то вглубь леса. Прямо к хозяйке голоса. Однако мрачный лес не хотел отпускать его. Когтистые ветви принялись цепляться за льняную рубашку, вырывая порою целые лоскуты. А перевитые корни так и норовили ухватиться за лапти.
— С робких губ девичьих поцелуй сорви. За тобой я кинусь, только позови…
Внезапно лес расступился, и Ждан оказался на берегу маленького озерца. По пояс в воде стояла неписаной красоты девица. Продолжая напевать, она медленно расчесывала пшеничные волосы резным гребешком.
Не в силах остановиться, юноша шагнул прямо в воду и увяз в глубоком иле. По воде разбежались круги.
Обернувшись, девушка заметила гостя и залилась радостным смехом.
— Ты пришел!
— Кто ты?
— Я? – Красавица лукаво склонила голову вбок. И тут Ждан безвозвратно утонул в ее изумрудных глазах. – Будто не знаешь?
Точеная фигурка, неприкрытая ничем. На бархатистой коже застыли капли, как бусинки росы на листьях.
— Возьми, я сплела его для тебя, — она протянула гостю венок. – В прошлый раз ты забыл его.
Из этих рук Ждан готов был взять что угодно, а уж венок из кувшинок… Однако резко поднявшийся ветер вырвал свитые цветы и швырнул их в воду. Заколыхался камыш с осокой. Закачались вековые сосны на берегу.
— Не надо, — донесся едва слышный шепот. – Не бери…
На глазах красавицы выступили слезы.
— Я не нравлюсь тебе…
Ждан рванулся в сторону и, схватив венок, водрузил его себе на голову. Древний лес расстроенно ухнул и опять погрузился в сон.
— Как зовут тебя, девица?
— Верея, — оказавшись совсем рядом с возлюбленным, она впилась в его губы страстным поцелуем. – Теперь ты мой. Только мой!
Кожа девушки побледнела. Волосы обратились в водоросли. А зубки стали мелкими да острыми.
— Мой любимый!
Схватив суженого за рубашку, русалка оттолкнулась хвостом и потянула его вниз – в свое царство. Туда, куда не проникали солнечные лучи. В глубокий омут.
Ждан попытался сопротивляться, но было уже поздно. Он попробовал закричать, но захлебнулся.
— Ты мой и только мой, — шептала русалка, таща свою добычу все глубже и глубже. – Мой…

— Агрхк, — Ждан свалился со скамейки на пол. Его скрутило, и он принялся выплевывать воду вперемежку с остатками водорослей.
— Что? Что случилось? – С полатей слезла женщина. – Жданушка…
— Все хорошо, мама, — юноша отер тыльной стороной ладони рот и облокотился о скамейку. Губы горели от сладкого поцелуя.
— Сейчас, сыночка, подожди, — Ольха схватила лучину и подожгла ее от тлеющих углей в печи. – Вот так. Уже лучше.
Мгла немного потеснилась в сторону, отдав дитятко матери.
Черты Ждана заострились. Совсем молодой, еще нескладный юноша, он ничем не выделялся. Ни крепкого телосложения, ни высокого роста. И только глаза василькового цвета поблескивали на скуластом лице.
— Опять присни…
Оборвав себя на полуслове, Ольха тонко вскрикнула и зажала рот ладошкой.
— Можно сказать и так, — горько усмехнулся Ждан.
Он уже не боялся. Устал бояться.
Когда каждую ночь просыпаешься от кошмаров, рано или поздно ты привыкаешь к ним. Или уходишь к предкам. И хотя внешне юноша был весьма субтильным, внутри него клубился твердый дух.
— Вот только боюсь, маменька, недолго мне осталось. Зовет она меня. К себе зовет.
— Борись, Жданушка. Ты же можешь, — на глазах выступили слезы. – Не поддавайся ее чарам.
— Постараюсь, матушка, — он нашел в себе силы, улыбнуться. – Утро вечера мудренее.
В расползшейся луже на полу блеснул рыбий хвост и исчез.
* * *
— А чего ты к ведунье-то не сходишь. Может чем и подсобит.
— Во-во, клин клином вышибают.
— Да боюсь, кабы хуже не стало, — Ждан начал подправлять лезвие косы.
— Угу, — мелко закивал головой Митька. – Правильно.
— Чего правильного-то? – Скривился еще один приятель. – Утащит его эта бестия на дно или еще чего доброго захлебнется ночью и все.
— Зато душа без греха…
— Да что ты заладил-то?
— В церковь нужно идти. К батюшке Иллариону. Видит Бог, — Митька перекрестился, — святой это человек. Точно поможет.
— Тьфу ты, кто о чем, а вшивый о бане.
— Да ты, послушай. Намедни вот…
— Ладно, хватит лясы точить да небылицы слушать. От этих сказок животу полнее не будет, а сено само себя не заготовит. Отдохнули и хватит. Пора за работу.
Все разошлись в разные стороны, чтобы не мешать друг другу.
— Ждан…
Юноша обернулся. Позади него стоял дед Траян.
— Ты…это…сходил бы к ней и вправду. Может дельного чего и посоветует. А что дурного о ней гуторят, так то от страха. Не верь. Сила у нее природная, чай не просто так дадена.
— Так Вы что ж, дед Траян, в Бога-то не веруете разве?
— В Бога-то? – Он вынул из-за пазухи деревянный крестик и поцеловал его. – Отчего же? Верую потихоньку.
— Тогда…
— Так он там где-то, — старик махнул сморщенной рукой в небеса. – Далеко. А мы здесь. Как думаешь, подсобит сыра земля матушка детушкам своим неразумным или бросит их? Вот-вот.
Дед огладил бороду.
— Заболтался я с тобой. Пора уж мне.
— А…
— Зовут меня.
Старик обернулся и направился к лесу.
— Соскучился я по тебе, Устинья. Что ж ты бросила меня одного?
— Митька, — по полю бежала внучка Траяна вся в слезах. – Митька.
— Ну чего тебе, дуреха.
— Дедушка-то все.
— Что все? – Спросил парень и похолодел весь. Сестра уткнулась ему в грудь и зарыдала.
— Умер он.
Ждан обернулся к лесу, куда направился дед, но там лишь колыхалась под напором ветра трава.
— Устинья, — шептал он и несся навстречу любимой.
* * *
Обителью ведуньи оказалась низкая землянка. Крышу прикрывали огромные еловые лапы, а неподалеку в заходящих лучах солнца искрилось ровная гладь озера. Не того, что из снов. Другого. Но юноше все равно стало не по себе.
— Што? Шофет тебя, Шдан?
Рядом с приземистой дверцей стояла скособоченная старуха. Лицо ее больше напоминало печеное яблоко – все сплошь в глубоких морщинах. Пронзительные угольки глаз пристально смотрели на гостя.
— Откуда…
— Оттуда, — отрезала ведунья и скрылась в землянке.
Ждан помялся снаружи, не зная, что делать. То ли вслед идти за ней, то ли восвояси отправляться несолено хлебавши. Решив все же попытать удачу, он шагнул внутрь темноты и едва не стукнулся о низкую перекладину.
Пахло душистой травой. Повсюду висели сухие пучки заготовок.
— Невмоготу штало? – Прошамкала ведунья.
— Эээ…
— Вше шнаю, да только помошь тепе никак не могу. Не по шилам мне.
— А…
— Ярошлава шмошет. Шильнее она меня. Шипко шильнее. Найти ее только не прошто. Хотя мамка твоя шнает, чай пыла у нее.
— Мама?
— Утивлен, шмотрю. – Старуха ухмыльнулась. – Ну, та то не моя шапота. Штупай шебе.
Ждан уже был на улице, когда ведунья снова подала голос.
— Венок-то уше принял?
Юноша молча кивнул.
— Недолго тепе осталошь. Дня три, не польше, а может и того уше нет.
— Ку-ку, ку-ку, ку-ку…
— Люпишь ее, шмотрю. Да крепко ли?
— Я…
— Не отвешай, то тепе решать. Если да, то ешть одно шредштво.
— Какое?
— У мамки шпрошишь. Она точно шнает. Ну вше, иди.
* * *
Достав из печки чугунок с дымившейся кашей, Ольха поставила его на стол и села напротив сына.
— Припозднился ты сегодня. Думала уж случилось чего.
Ждан схватил ложку и принялся есть.
— Мам…
— Да, сыночка.
«Спросить или не надо? Могла бы, так сама бы рассказала».
— Крышу нам починить нужно, протекает. Завтра за дранкой поеду.
— И то правильно, а еще…
Он не слушал ее. Мысли все чаще возвращались к ведунье. «Люпишь ее…» А ведь он и вправду перестал бояться русалки. По нраву пришлась ему.
Погасив лучину, он устроился на лавке и постарался заснуть. Сквозь мутные слюдяные оконца подглядывал молодой месяц…

…и отражался в чернеющей глади озера. Он стоял по пояс в воде, но холода не чувствовал. Вдруг сзади его обдало брызгами, и кто-то закрыл глаза.
— Верея? – Неуверенно произнес юноша.
— А ты ждал кого-то еще? – Заливисто рассмеялась русалка. Своим холодным телом она прижалась к Ждану, отчего того бросило в жар. – Верно про вас говорят…
— И что же?
— Веры вам нет. Сегодня с одной, завтра с другой.
Она лукаво смотрела в его глаза.
— Вот и ты пришел без венка. А я-то плела его плела…
Ждан коснулся головы и обнаружил, что там ничего нет. Он заозирался по сторонам. Однако лишь глубоко в лесу горел красными огоньками папоротник.
— Все равно ты мой. Люблю тебя, — шептала Верея и покрывала лицо суженого поцелуями. – Возьми.
Она протянула венок из кувшинок, точь-в-точь, как и все разы до этого. Да только теперь Ждан не сомневался ни секунды. Он принял дар русалки. И та, больше не таясь, схватила его и понесла в свое царство – на самое дно.
— Ты мой. Только мой!

Очнулся Ждан в луже воды. Легкие болели, а тело продолжали сотрясать судороги.
— Сыночка…
Сил больше не осталось.
— Мама, сегодня я был у ведуньи, и она сказала мне, что ты знаешь, где отыскать Ярославу Черную. Что только она сможет мне помочь.
На миг Ольха замерла и без сил опустилась на пол.
— Не надо тебе к ней, — мертвым голосом произнесла та. – Ничего хорошего не выйдет.
— Но…
— Давай я расскажу тебе сказку.
— Мама…
— Давным-давно жила-была русалка. И была она красоты невиданной. Да вот влюбилась в одного молодца на свою беду. Ей бы украсть его, да на дно утащить, одна беда — не живут там люди долго. Холод их съедает.
И пошла она тогда к колдунье просить помочь ей с бедой эдакой. Мудрая ведунья выслушала несчастную и сказала, что в силах подсобить, да только плата будет неподъёмной. Готова ли та будет.
Три раза колдунья спрашивала. Три раза русалка соглашалась.
И вот на смену бессмертия пришла короткая человеческая жизнь. Правда, страшилась русалка не этого, а того, что предрекла ведунья.
Ведь за все существует своя плата. И порою она непосильная.
Год они прожили душа в душу, а потом в один прекрасный день ее мужа забрал лес. Плата за плату.
Повисла тишина.
— Мама, русалкой была ты?
— Да, — кивнула та головой.
— И теперь ты жалеешь?
— Да. Ярослава предложила мне и другой выход, но я испугалась. А он, оказалось, любил меня больше жизни.
— Есть и еще способ?
— Да. Но он очень опасен! Я не хочу терять еще и тебя, ведь он живет в тебе. В твоих глазах! Прошу тебя!
Она встала на колени и обхватила его ноги.
— Нет, сыночка, прошу тебя!
— Мама, иначе я просто скоро не проснусь.
Ольха долгое время молчала. Когда-то давно она сделала ошибку и не хотела теперь повторить ее снова.
— Есть легенда, что если подарить русалке венок из папоротника и та примет его, то человек обратится в лешего. И тогда он сможет быть с ней вечно. Однако если один из них недостаточно любит, то они оба обратятся туманом.
— Я люблю тебя, мама, — Ждан прижал Ольху к груди и очень долго стоял вот так с ней, прощаясь навсегда.

Больше в деревне его никто не видел. Погоревали малость, посудачили — не без этого, да и продолжили дальше жить своею жизнью.
Говорят, правда, появился в этих местах леший – защитник леса – с пронзительно синими глазами. Да русалка перестала таскать людей, словно нашла своего суженого.
Брешут, наверное…

© Дмитрий Ермолин

Гостья Яги

Теплое летнее солнышко пригревало затаившуюся на лесной поляне избушку. Рядом с крыльцом томно раскинулся здоровенный черный кот. На лавочке дремала неблагообразного вида бабка.

Поблизости громко заверещали птицы. Бабка неохотно приоткрыла глаз и зыркнула на солнце. Миновал полдень. Старуха потянулась и, кряхтя, встала.  Молодежь в лице бабкиной воспитанницы, Серого волка, Ивана-царевича и Василисы отправилась в путешествие по Тридесятому царству, Баюн целыми днями пропадал в лесу а Колобок гостил у Марьи-искусницы, и у Яги наступили долгожданные каникулы.

Разбуженная бабка некоторое время постояла рядом с крыльцом, потом направилась к небольшому огородику, осмотрела идеально ровные и чистые грядки — сорняки опасались соваться за плетень, заглянула в хлев к корове, убедилась, что и там все в порядке, и со вздохом поплелась в избу.

Первые дни после отъезда воспитанницы Яга блаженно предавалась отдыху и покою. Потом копалась в огороде, прибирала избу и чинила лапти. Потом извлекла ступу и облетела окрестности, не обнаружив ничего подозрительного. Сегодня бабка подумывала о том, не сгонять ли избу искупаться в ближайшем озерце.

В горнице Яга плеснула в кружку холодного молока и задумалась. Отдыхать надоело, готовить для себя одной не хотелось, а больше делать было совершенно нечего. Бабка печально посмотрела на серебряное блюдо, тускло светившееся с полки. Раньше оно помогло бы ей увидеть любимую воспитанницу, однако с тех пор, как Баюн по неосторожности повредил волшебное яблочко, было совершенно бесполезно. Дерево во дворе тянуло к окну ветки, на которых наливались солнцем румяные плоды, но дозревать им оставалось еще недели две. Яга нетерпеливо топнула ногой, потом о чем-то вспомнила и радостно засеменила к кованому сундуку. Покопавшись в его недрах, старуха извлекла кусок холста, бережно его развернула и обнаружила внутри небольшое зеркальце в изящной металлической рамке. Из зеркальца на бабку недобро уставилась пара темных глаз, снабженных крючковатым носом и торчащим изо рта клыком. Седая прядь кокетливо свисала на лоб. Хмыкнув, Яга протерла зеркало рукавом, пробормотала под нос заклинание и стала ждать.

Недолгое время спустя поверхность озарилась белым светом, и изображение сменилось. Из таинственной глубины на Ягу подозрительно воззрился бледный лысый старик.

— Работает, — обрадовалась бабка.

— Работаю, — согласился Кощей. — А ты меня отвлекаешь.

— Я тебя, старый пень, в гости зову, — обиделась Яга.

— Леший тебе старый пень, а я — могучий и бессмертный чародей, — парировал Кощей. За его спиной что-то громко забулькало, раздался хлопок, со звоном посыпались осколки. Могучий и бессмертный чародей охнул и исчез из поля зрения.

— И правда, отвлекаю, — расстроилась бабка. Но не успела она отключиться, как старик снова возник в зеркальце, еще более хмурый, чем раньше, и буркнул:

— Ладно, приду. Вечером.

— Лешего с собой прихвати! — спохватилась Яга. Кощей кивнул и зеркало померкло. Бабка довольно потерла ладони и направилась к печи, прикидывая, что приготовить.

Солнышко уже спряталось за вершины деревьев, когда все они, включая Баюна, устроились подле крыльца. Яга потчевала гостей кулебякой и блинами. Кот настороженно всматривался в темнеющий лес. Леший умиротворенно потягивал чай, а Кощей сетовал на жизнь. Недели две назад чародей по просьбе знакомой ведьмы взялся изготовить хрустальный шар. Ведьма утверждала, что заморские колдуны успешно используют сие приспособление для предсказания будущего. Кощей слышал об этом, но преуспеть в создании магического девайса ему пока так и не удалось. На этапе испытаний проклятые шары шумно взрывались, осыпая комнату и экспериментатора осколками. Единственным результатом опытов являлось солидное количество битого хрусталя, скопившееся в углу лаборатории.

— А говорят, что заморские умельцы из того хрусталя даже туфельки делают, — уныло закончил Кощей, потянувшись за куском кулебяки.

—  Для туфель больше подходит сафьян, — авторитетно заявила Яга. Сама старуха, сколько ее помнили, носила удобные лапти, но, по слухам, в невесть когда бывшей молодости считалась модницей.

— Кстати, по поводу стран заморских, — оживился Леший, у которого в настоящий момент было всего два приемыша и который по этой причине находился в прекрасном настроении. — мне тут весточка пришла от одной давней знакомой. Помните Регину?

Кощей покачал головой, все еще переживая свою неудачу, а Яга, напротив, закивала. Регину-берегиню она прекрасно помнила. Эта юная и привлекательная особа обитала в ветвях чуть ли не единственной в Тридесятом лесу березы, неподалеку от которой проходил торговый тракт. Это и сыграло решающую роль в судьбе Регины, которую увидел направлявшийся в Тридесятую столицу заморский король. Влюбившись с первого взгляда без памяти, властитель не отступился, пока не уговорил девицу последовать за ним и пребывать вместе в радости и печали. Леший отпустил подопечную с легким сердцем, поскольку не сомневался в благородных намерениях ее похитителя, а еще потому, что берегиня была обучена волшбе, и связаться с Лешим могла в любой момент. Надо сказать, что королевство, в которое отбывали новобрачные, являлось самым что ни на есть средневековым, пребывало во тьме и хаосе суеверий, о толерантности и терпимости к инакомыслию там слыхом не слыхивали и потому новую супругу государя приняли как положено — посчитали ее ведьмой и отнеслись с почтением и трепетом.

— Недавно присылала ко мне дрозда с весточкой, — продолжил Леший. — Житьем-бытьем довольна, с супругом пребывают в любви и благоденствии. Только вот огорчается из-за падчерицы. Девочка — умница и красавица, и возраст уж на выданье, а с женихами не задалось. Претендентов много, а толку мало — уж третья помолвка расстраивается. Какие-то там женихи у них, что ли, неправильные?

— Какие везде, такие и там, — резонно возразила Яга.  — Просто королевство маленькое, а семья знатная, кандидатов подходящих раз-два — и обчелся.

— Это точно. То ли дело у нас! — воодушевленно подхватил Леший. — У одного только царя — трое сыновей!

— Так они уж все обвенчались, — протянула Яга.

— Ну, неважно, — заявил ее собеседник. — У нас и помимо царевичей добры молодцы есть.

Яга невольно поморщилась. От добрых молодцев в последнее время не было отбою — показывая друг другу свою удаль, они в сумерках бесстрашно пробирались к самой избушке могучей и ужасной ведьмы, а потом драпали сломя голову, завидев горящие во тьме глаза Баюна. Все грядки потоптали.

— Не понимаю я, к чему это ты клонишь? — вопросила она Лешего.

— Ну так… известно, к чему, — смутился тот. — Может, мы королевну ту в гости пригласим? Воспитанница твоя все равно пока странствует, тебе повеселее будет. Девица пирожками откормится, чистым воздухом надышится, на природу полюбуется, отдохнет. А там, глядишь, и сосватаем ее!

— То есть ты хочешь пригласить ее в гости ко мне? — на всякий случай уточнила Яга. Кощей захихикал, а Леший засопел.

— У меня-то совсем несподручно будет, — признался он. — Сама понимаешь — детишки эти все время, беспокойство одно. И потом — у них там по обычаю не принято, чтобы невинная дева проживала в одном доме с мужчиной…

— Да понимаю уж, — язвительно произнесла Яга. — Ладно, сделаем так, мущщина. Пусть со мной Регина сама свяжется, мы с ней все и обговорим.

Яга выразительно кивнула на зеркало и потянулась к самовару, давая понять, что разговор на тему сватовства и добрых молодцев окончен.

***

На следующий день, уже после обеда, зеркальце негромко задребезжало и озарилось светом. Яга отложила в сторону веретено и взглянула на серебристую поверхность. По ту сторону находилась девица невыразимой красы, с черными очами, светлой тонкой кожей и кудрявыми волосами темного золота. Прекрасный лик выражал озадаченность.

— Свет мой, зеркальце, ну покажиииии… — в очередной раз взмолилась красавица, но тут заметила Ягу и счастливо разулыбалась.

—  Здравствуй, бабушка! Я уж думала, не совладаю с зеркалами этими окаянными — не кажут ничего, кроме моего изображения, и все тут! С ключевой водой-то посподручнее было… Хотела бежать к источнику — а он в трех верстах…

— Здравствуй, Регинушка, — ласково приветствовала девушку Яга.

С прошлого вечера бабка успела обдумать предложение Лешего и заочно на него согласиться. И в самом деле — почему бы и не позвать заморскую принцессу в гости? Воспитанница ее неизвестно еще, когда вернется, без дела сидеть скучно. А тут как-никак, настоящее сватовство может состояться. Регина тоже план одобрила, посетовала, что падчерица, бедняжка, от переживаний побледнела вся, и обещала отправить девочку в путь уже нынче вечером.

Неделю спустя взволнованные Яга и Леший ожидали гостью, расположившись в холодке под той самой березой.

— Кажется, едут, — привстал Леший.

Действительно — вдалеке показалась туча пыли, которая, приблизившись, приобрела очертания кареты. Измученный кучер спрыгнул с козел, отвесил встречающим низкий поклон, распахнул дверцу и подал руку пассажирке.

Из глубины кареты показалась изящная невысокая девушка с миловидным личиком. Густые черные волосы были собраны на затылке, карие глаза окаймляли длинные реснички. Красоту незнакомки немного портила только не совсем здоровая бледность. Кучер тем временем с натугой извлек из кареты здоровенный баул, содержащий, по-видимому, самые необходимые вещи королевны, еще раз раскланялся, лихо развернулся и укатил, бодро насвистывая.

— Ну здравствуй, внученька, — расцвела Яга, прикидывая, что девчонке и вправду не помешает диета из блинов и оладий. Леший мыкался у бабки за спиной — его специфическая внешность, немного напоминающая взъерошенную корягу с горящими глазами, людей почему-то иногда пугала.

— Ну что за фамильярности, — надменно протянула в ответ гостья.  — Прошу не забывать, что я — принцесса Гессен-Висбург-Зальц-Баден-Дармштадтская, урожденная Танненбург… — Взглянув на вытянувшиеся лица представителей принимающей стороны, девушка снисходительно продолжила:

— Однако исключительно ради вашего знакомства с нынешней супругой моего драгоценного батюшки, дозволяю, так и быть, называть меня по имени: Шнеевайсхен.

Придирчиво осмотрев Ягу, принцесса хмыкнула и капризно вопросила:

— Ну и где же мне тут жить, в этой глухомани — под березой? О майн готт, и за что батюшка столь на меня ополчился, что не пожалел сироты и сослал  в сей дикий, чудовищный лес…

Глаза девицы наполнились слезами, и Яга поспешила суетливо уверить Шнеевайсхен, что не столь далеко ее ожидает уютное жилище, сытный ужин и отдых после трудной дороги. Троица углубилась в чащу, причем бабка продолжала что-то успокаивающе журчать, гостья изредка всхлипывала, а Леший, пыхтя, тащил баул.

Сгущались сумерки, когда Кощей подошел к избушке Яги. Глазам чародея предстала странная картина: сурово насупившаяся бабка и поникший Леший восседали на крыльце. Окна избы были ярко освещены, и в них периодически мелькало то платье, то накидка, то чулок: Шнеевайсхен разбирала вещи. Баюн, с ужасом наблюдавший это вторжение, счел за благо удалиться на ночную охоту. На поляне царила гнетущая тишина.

— Ну как гостья? Осваивается? — бодро спросил Кощей.

Ответом ему были два хмурых взгляда.

— Скорее уж, мы осваиваемся, — выразила общее настроение Яга.

— Что-то не так? — поразился Кощей. — Вы же оба имеете опыт работы с детьми? Неужели общего языка не нашли?

— Да нет, говорим мы вроде как на одном языке, — вздохнул Леший, — да только уж больно по-разному…

Разговор был прерван громким стуком распахнувшейся двери. Все трое вздрогнули и посмотрели на избу. В дверном проеме стояла принцесса. Пройти дальше ей мешала ширина кринолина. На черных волосах переливалась бриллиантовая диадема. Стройный стан был затянут в корсет. Шнеевайсхен взглянула на Ягу и процедила:

— Где мой ужин, старуха?

Кощей издал странный звук. Это привлекло к нему внимание гостьи и ее немедленную реакцию, выразившуюся в горестном вопле:

— О майн готт, это невыносимо! Еще один убогий!

С этими словами принцесса скрылась в избе. Яга, грозно сопя, отправилась следом. Леший робко попытался сгладить ситуацию:

— У девочки, видимо, душевная травма…

— Чегоооо? — просипел Кощей. — Это у меня теперь душевная травма! Как она меня назвала?!

— Тихо, тихо, — умоляюще начал Леший, но в этот момент из избы донесся громкий вопль. Собеседники прислушались.

— Неужели это все, что уготовила мне судьба? — причитала принцесса. — Все эти маффины, и панкейки, и вот эта сметана… О майн готт, мясо!!! Неужели во всем вашем захолустье не нашлось шпината или сельдерея?!

Дверь избушки снова распахнулась и на поляну мрачно протопала оскорбленная в лучших чувствах Яга. Шнеевайсхен попыталась последовать за ней, но застряла кринолином в проеме. Осмотревшись, принцесса внезапно заметила яблоньку и взгляд ее посветлел. Девица обратилась к Яге чуть более милостивым тоном:

—Старуха! Подай мне немедленно плод с сего древа. Я не позволю уморить себя голодом.

— Сие древо взращено мною для нужд волшбы, — еле сдерживаясь, ответила бабка. — Плоды его для еды непригодны. Не изволит ли ваше королевское высочество отведать снеди, нарочито приготовленной ко дню вашего приезда? Хотя бы киселя, раз уж остальное вам не по нраву?

— Исключено, — отрезала девица. — Эта субстанция напоминает мерзостную слизь. И вообще — это не снедь, это отрава! Калории, жиры, холестерин и канцерогены. Не говоря уже о том, что боль и страх невинно убиенного животного…

— Довольно! — рявкнула выведенная наконец из себя Яга. — Отправляйся спать, ты, вессен-бурген-кто-ты-там, раз есть не хочешь!

— Изверги! — выплюнула принцесса и скрылась в избе. До оставшихся донеслись ее приглушенные рыдания.

— Н-да. Регина всегда была немного не от мира сего, — невпопад прервала затянувшуюся паузу Яга. Собеседники, тем не менее, ее поняли, и Леший добавил:

— Ничего вокруг себя не замечает, лишь бы с деревами беседовать да цветами любоваться… Ладно, пойду я восвояси…

Кошей согласно кивнул.

— Хорошо вам, — пробурчала им вслед бабка. — Мне-то еще с ней ночевать…

Над лесом занималось утро. Яга отправилась в хлев, извлекать из несчастного эксплуатируемого животного секрецию внутренних желез, сиречь — подоить корову. Ни Баюн, ни бабка не имели предрассудков относительно молока. Шнеевайсхен, оставшись одна, резво вскочила на ноги и выглянула из избы. Утреннее солнышко соблазнительно золотило бока яблок. В животе принцессы предательски заурчало. Пробормотав под нос: «Доннерветтер!», девица пробралась по усыпанной росой траве к дереву, потянулась к ветке и сорвала румяный плод. Почувствовав его сладкий аромат, принцесса впервые улыбнулась и нетерпеливо надкусила яблоко.

Выходящая из хлева Яга успела увидеть, как Шнеевайсхен без чувств падает на траву.

 

***

Прибывшие на зов Яги Кощей и Леший задумчиво смотрели на распростершееся у избушки тело. К консилиуму, крадучись, присоединился Баюн.

— Красивая девушка, когда молчит, — внезапно заявил Кощей.

— И не говори, — подхватила Яга. — Кажется, я начинаю догадываться, почему со сватовством дело не задалось. Никто не догадался заткнуть ей кляпом рот.

— А ее состояние не опасно? — обеспокоился Леший.

— А чего ей будет, — отмахнулась бабка.

— Временный паралич органов чувств, вызванный некорректным применением магического артефакта, — поддакнул Кощей. — Многие магические предметы таким свойством обладают — дабы остолоп, который их по незнанию схватил, не навредил себе еще больше… Стоит только прикоснуться на несколько секунд к неприкрытому одеянием участку кожи — и она оживет.

Все трое вздохнули, Баюн дернул хвостом.

— Сколько бы она здесь ни пробыла, делу это не поможет, — начала бабка. — Ни один из наших добрых молодцев, даже самый отчаянный, на такое не подпишется.

— Так что же — вернуть ее родителям? — с надеждой предположил Леший.

— А кто из нас это сделает? — возразила Яга. — Ее ж сопровождать надо. Неделя пути.

Повисло молчание. В провожатые никто не рвался.

— Вот если бы отправить ее прямо так, не разбудив… — протянула Яга.

Собеседники переглянулись.

— Собственно говоря, — заявил Леший, — я знаю, кто нам может помочь. Есть в Тридесятой столице одни ребята, они по младости заблудились как-то раз и ко мне угодили, а я их, как водится, накормил, напоил, да и отпустил с миром… Семеро братьев, семь Симеонов. Сейчас они возмужали и успешно занимаются бизнесом. Я слыхал, что самые надежные перевозчики во всем царстве. И клиенты у них солидные — было дело, они для царя-батюшки невесту привозили… Только вот берут дорого…

— Это не проблема, — оживился  всем известный скряга Кощей.

— И еще просят поклажу упаковывать надежно, — закончил Леший.

— Тут надо будет подумать, — призналась Яга.

— Кто тут из нас изобретатель и маг? — приосанился Кощей. — Вызывай своих Симеонов. К вечеру тара будет готова!

На закате у избушки собралась небольшая толпа. Один из Симеонов что-то быстро строчил на бересте. Остальным Кощей гордо демонстрировал тару. На поляне сверкал и переливался изготовленный из хрусталя вытянутый ящик. Несмотря на изящную работу и благородный материал, его вид чем-то смущал зрителей.

— А попрочнее чего-нибудь не нашлось? — уточнила Яга.  — Не раскололся бы…

— Эту проблему я давно уже решил, — оскорбился Кощей. — И потом — столько хрусталя у меня скопилось, не выкидывать же… Впрочем, могу и из сосны сработать, — обиженно закончил он.

— Ну а как мы родителям ее все это объясним? — засомневался Леший.

— Скажем, что наследницу их престола настигло неведомое заклятие, — заявила Яга.

— И что развеять чары может поцелуй ее суженого, — подхватил Кощей. — Хотели они ее замуж выдать — выдадут. Первый же, кто принцессы коснется, ее разбудит, и все сочтут это знаком судьбы.

— Жалко как-то этого человека — неуверенно протянула бабка.

— А чего его жалеть? — удивился Кощей. — Сама подумай, кто может хотеть жениться вслепую. Только охотник за ее наследством и титулом. Вот пусть и получает по заслугам.

— Резонно, — согласилась Яга. — Ладно, действуем!

Симеоны осторожно переложили бесчувственное тело в ящик и сноровисто его опечатали. Яга, не читая, подмахнула документы на отправку. Кощей достал из кафтана несколько золотых монет. Только Леший продолжал сомневаться:

— Кажется мне, что все-таки что-то не так…

— А, точно, — спохватился Кощей. Подошел к Симеонам, взял у них гусиное перо, обмакнул в чернила и размашисто приписал на крышке ящика: «Осторожно! Ценный груз».

Автор © Анчутка — — — Дневники.Онлайн

Не чета ведовству 9

В избушке было тесно — на совещание по поводу Жар-птицы собрались Яга, Кощей, Иван и Василиса. Колобок и Баюн присутствовали без права голоса. Впрочем, молодежь тоже в основном помалкивала. Василиса слушала вполуха — вчерашняя неудача, встреча с болотницей и присутствие царевича образовали в мыслях девушки сумбур. Царевич, напротив, темой заинтересовался, в надежде взять реванш за свое позорное приземление в овраг.

(читайте далее…)

© Анчутка — — — Дневники.Онлайн


Состояние Защиты DMCA.com

Не чета ведовству 7

Иван-царевич, разлохмаченный, взмокший и местами поцарапанный, наконец продрался сквозь густые кусты и вывалился на лесную поляну. Белоснежный конь горделиво последовал за ним — калечить животное, загоняя его в терновник, Ваня не стал и мужественно сражался с растением, спешившись. Отдышавшись и утерев пот, царевич прислушался и приник к земле.

 

(читайте далее…)

© Анчутка — — — Дневники.Онлайн


Состояние Защиты DMCA.com